Она должна признаться, вот в чем суть.

Но когда он приехал в резиденцию Хауэлла, княгиня даже не дрогнула.

— Вы скомпрометировали меня, — заявила Наташа, стоя впереди хозяев дома, лорда и леди Хауэлл. Собаки Наташи бесцеремонно расположились в гостиной — часть их устроилась на диванах, другая часть оккупировала ковер. — Я ношу вашего ребенка.

Николас сделал глубокий вдох и тотчас в этом раскаялся: запах псины, обычно им даже не замечаемый, сегодня просто душил его.

— Наташа! — Самый тон голоса требовал, чтобы она посмотрела на него. Не сразу, но все же она встретилась с ним глазами. — Скажите Хауэллам, что вы это сочинили.

Она разразилась притворными слезами и повалилась на диван, каким-то образом найдя место между двумя своими питомцами.

— Вы поступаете еще более скверно, ваша милость! — вскричала леди Хауэлл. — Она уже чувствует себя плохо из-за вас и вашего…

Тут она устремила глаза-бусинки на его ширинку.

— Беттина! — одернул жену Лорд Хауэлл.

Леди Хауэлл распушилась, как одуванчик.

— А что? Должна ли я выбирать слова? Этот так называемый джентльмен переспал с нашей русской подопечной. И теперь она беременна. Он должен совершить единственно правильный поступок и немедленно жениться на ней.

Лорд Хауэлл встал.

— Разумеется, он так и сделает. Прошу вас, не примите эти слова за обиду, ваша милость. Вы происходите из старой и достойной фамилии.

Леди Хауэлл поджала подбородок.

— Но ведь мы, дорогой, не знали об этом до тех пор, пока…

— Это очень древний и достойный род, Беттина, — прервал ее речь лорд Хауэлл, у которого заметно покраснели мочки ушей.

— Герцог! Так вы совершите единственно правильный в такой ситуации поступок?

Самоуверенности леди Хауэлл как не бывало, и теперь она смотрела на Драммонда широко раскрытыми, почти умоляющими глазами.

Николас почувствовал себя так, словно фамильное древо обрушилось на него всей своей тяжестью. Возможно, что Хауэллы и в самом деле никогда не слышали о роде Драммондов, однако этот род был старинным и достойным всяческого уважения. И сам он отнюдь не был одним из недостойных его отпрысков.

— Само собой разумеется, что я бы его совершил, если бы…

— Вот видишь? — обратился лорд Хауэлл к супруге. — Он так и сделает.

— Лорд Хауэлл! — воспротивился Николас. — Ничего подобного я не говорил и…

Лорд Хауэлл выставил вперед ладонь, призывая Драммонда к молчанию, и продолжил:

— Вы поступите правильно. И мы ожидаем завтра же услышать о разрыве вашей прежней помолвки. Наташа пока побудет у нас, а потом вы увезете ее в Гретну.

Николас сжал руки в кулаки при одном взгляде на особу, которую до сих пор считал неспособной проливать крокодиловы слезы.

— Наташа, — заговорил он ледяным голосом, — когда вы сможете спокойно и трезво все обдумать, совершите и вы правильный поступок и расскажите приютившим вас хозяевам всю правду.

Княгиня прижала к груди дрожащую руку.

— Я… я не понимаю, о чем вы. Ваш собственный брат видел, как вы уходили из этого дома утром, а Хауэллы еще отсутствовали. Если ваш брат говорит об этом, как вы можете считать себя непричастным и отрицать свою вину?

Николасу нестерпимо захотелось выхватить из-за пояса пистолет и сбить выстрелом вазу с каминной полки — просто так, от злости. К счастью, он тут же сообразил, что нелепый драматизм ни к чему хорошему его не приведет. Хозяева дома убеждены, что он обязан жениться на княгине.

Он отвесил поклон, лорду и леди Хауэлл.

— Я не намерен более к этому возвращаться. Княгиня должна сообщить вам нечто важное, и, пожалуйста, попросите ее сделать это неотложно.

Ни один из супругов не ответил ни слова. Лорд Хауэлл словно смотрел куда-то сквозь Драммонда, леди Хауэлл гладила Наташу по голове, а Наташа скривила губы и густо покраснела.

— Я люблю вас, Ники! — истерически выкрикнула она.

Собаки вдруг принялись лаять на нее. Один из псов завыл. То был настоящий собачий хор, и только один ожиревший корги не принял в нем участия. Почесал за ухом задней лапой, развалился поудобнее на ковре и смежил глаза.

Ему, как видно, вся эта суматоха осточертела не меньше, чем Николасу. Но самое худшее во всем этом было….

Это его собственная ошибка. Он отказывался повзрослеть, когда это следовало сделать, и теперь расплачивается за это. На этой горькой ноте Драммонд перешагнул через особенно визгливо тявкающего корги и удалился без единого слова.

В тот же вечер в маленькой гостиной рядом с его спальней лорд Дерби ласково похлопал Поппи по руке. Поппи подумалось, что начало их новых отношений между ними можно сравнить с только что распустившимся цветком, похожим на милые маргаритки, изображенные на крышке шкатулки с мамиными драгоценностями. Они вдвоем вот уже полчаса разбирали их.

Поппи то смеялась, то утирала набежавшие на глаза слезы, разглядывая красивые вещички, которыми так дорожила ее мать.

Все это множество украшений и других вещиц Поппи увидела впервые за годы, прошедшие после смерти матери. Мамина любимая щеточка для волос… хрустальный пульверизатор с ярко-синей кисточкой. Ярко-красная подушечка для булавок из мягкого фетра, которую сшила сама Поппи, когда была еще девочкой-подростком. Мама доставала эту подушечку из шкатулки при каждом удобном случае, особенно в те дни, когда в гости приезжали друзья.

А вот и миниатюра, на которой мама изображена с малюткой Поппи на руках. И дочь и отец не удержались от слез, глянув на миниатюру. И все же, несмотря на грустные эмоции, им обоим сейчас было на диво как хорошо.

— Вопреки твоим первоначальным протестам ты теперь довольна выбором нареченного? — задал вопрос лорд Дерби, но не сегодняшним, новым для них обоих тоном, а скорее таким, каким говорил с дочерью до ухода леди Дерби из жизни.

Поппи решила вести себя так, будто она вовсе не намерена расставаться с лордом Драммондом. Она не могла поведать отцу о своих планах даже теперь, при их новых, задушевных отношениях.

— Разумеется, — ответила она. — Хотя меня очень беспокоит, что будет с тобой, папа, когда я выйду замуж и уеду из дома.

Лорд Дерби усмехнулся и сказал в ответ на это:

— Я тронут, однако первая обязанность леди заключается в том, чтобы находиться при муже. Не при отце.

— Ох, Господи! — Поппи снова заволновалась. — Мне даже неприятно слушать такое.

— Но ведь это правда, — возразил отец, правда, очень мягко. — Когда женщина находит себе достойного мужа, она должна полностью отдать себя ему, поставив замужество на первое место, а все остальное на второе.