Вранье это, ничему такому на военной кафедре не учили, да ичуть ли не десять лет прошло после института, однако и Дима, и Ирка почему-тоуспокоились и покорно потащились на улицу.

Вокзальная площадь, заранее намеченное место дислокации,была за углом, и, как только добрались до нее, Аня приступила к осуществлениюгенерального плана – вызвала из автомата «Скорую». Времени и правда терятьнельзя: у Ирки внезапно отошли воды.

Надо было видеть выражение Диминого лица при этом!.. Ведьполное впечатление, что Ирка прилюдно обсикалась. Впервые в жизни Анякощунственно порадовалась, что рожает не она. Небось не пережила бы, увидавстолько брезгливости на любимом лице. Но теперь она спокойна за будущее: Димана Ирку и смотреть не захочет.

Забегая вперед, можно сказать, что так оно и вышло.

Итак, «Скорая» прибыла, Ирку запихнули туда, а вместе с ней– «мужа» и «сестру», то есть Диму и Аню. Чей «муж» Дима, всем было как быпонятно само собой, ну а чья «сестра» Аня, никого не интересовало, потому чтоИрка держалась из последних сил, то стеная тихонько, то вскрикивая. Конечно,даже раз в жизни она не могла поступить по-человечески: все-таки не додержаласьи прямо в приемном покое родила крошечную лысую девчонку. Ладно, хоть не вмашине!

Как-то так получилось, что в этой суматохе Ане и впрямьпришлось помогать. И именно ей впопыхах медсестра сунула в руки младенца, ещепокрытого кровавой слизью, даже не запеленатого, а так, еле прикрытоготряпицей. Аня поглядела на красненькую мордочку, бестолково шевелящиесяручонки, беззубый, орущий ротишко – и вдруг прижала ребенка к себе, к своемусветлому плащу, коснулась губами маленького сморщенного лба…

– Да вы что, женщина, ошалели?! – завопила подоспевшаяакушерка, грубо выхватывая дитя из Аниных рук. – Еще и целовать! Это… это…

От возмущения она не находила слов.

– У нее лоб горячий, – прошептала Аня, не понимая, чтоговорит. – Может, температура?

– Да уж поднимется температура, если так будет хватать ктопопало! – рявкнула акушерка, передавая девочку медсестре. – Бирку, бирку незабудь привязать. Времени одиннадцать тридцать, слышишь? Имя как? Фамилия?

Она спрашивала у Ирины, однако та, по счастью, не смогласправиться с дрожащими губами, и Ане удалось ее опередить:

– Фамилия матери – Литвинова. Анна Литвинова.

Глаза Ирины вдруг наполнились слезами, она с болью взглянулана Аню, но все, что могла, – это резко отвернуться от нее. И вдруг новаясудорога прошла по ее телу, Ирка пронзительно вскрикнула…

– Ни фига себе, листья ясеня, – сказал молодой доктор со«Скорой», так и стоявший около топчана с окровавленными руками. – Это у насчто?

– Не что, а кто, – буркнула акушерка, с хищным видомнаклоняясь над Ириной. – Да у вас двойняшки, мамочка!

Аня схватилась за сердце. Растерянно обернулась к палате,куда унесли орущую кроху – ее дочь.

То есть у нее уже есть одна дочь. А вторая зачем?!

– Еще одна девка, – сообщил доктор, глядя на новое существо,явившееся из недр Иркиного тела. – Батюшки, ну и уродик маленький…

Девочка посмотрела на него белесыми глазками, разеваяротишко, но не крича, а тихонько, чуть слышно вякая. Похоже, малышка зевает.

– Ты лучше спроси у своей мамки, сам каким был, – проворчалаакушерка, косясь при этом на Аню, как бы опасаясь очередных диверсий с еестороны.

Однако Аня стояла неподвижно, стиснув руки за спиной, иглядела на вторую девочку недоуменно.

«Погодите, зачем вы достали еще и эту? Мы договаривалисьтолько об одном ребенке!» – хотелось ей сказать, но пришлось прикусить губу,чтобы промолчать.

– Ишь, какая тихоня получилась, не то что та, первая,крикунья! – Акушерка ловко перекинула с ладони на ладонь красненький скользкийкомочек, показывая ребенка Ирине, прежде чем отдать медсестре. – Имена-топридумали?

Ирина зажмурилась, ничего не ответив.

– Мы решили, если девочка родится, назовем Лидочкой, Лидией,– хриплым, незнакомым голосом произнесла Аня. – Если мальчик – Сережей. Анасчет двух девочек мы не… мы еще не…

– Ну ничего, время есть придумать, – сказала акушерка, хлопочанад Ириной. – Вот в старину проще было, когда в бога верили. Понесут ребенка вцерковь крестить, глянут в святцы – ага, какой сегодня день, какого святого? –ну и выбирают такое-то имя. Нынче у нас что? Вроде бы Вера, Надежда, Любовь имать их Софья.

– Мать их Софья? – хохотнул доктор. – Во-во, самое то имядля этой зевающей крохи. Соня-засоня! Тогда первую надо Любой назвать. ИлиНадей.

– Лидочка, – упрямо сказала Аня. – Ее зовут Лидочка!

– Да увезут женщину в отделение или нет? – не слушая ее, сусталым возмущением вопросила неизвестно кого акушерка. – Дети – вот они,послед я вынула. Чего тянут время?

Именно в эту минуту распахнулись двери, и молоденькаясестричка лихо втолкнула в приемный покой каталку.

Вокруг Ирки поднялась суматоха – ее поднимали,перекладывали, потом увезли в палату.

На Аню уже никто не обращал внимания. Она забилась в уголок,ждала – и дождалась-таки минуты, когда из соседней комнаты вышла медсестра сдвумя запеленатыми головастиками в обеих руках.

Вытянув шею, Аня проводила взглядом лысенькие головенки. Та,что справа, – Лидочка. Ее Аня узнала бы даже с закрытыми глазами. Слева – эта,как ее там…

Нет, серьезно, что теперь делать, с двумя-то детьми?!

А вот у Димы, перепуганного, бледного – краше в гроб кладут!– Димы, который нервно метался около роддомовского крыльца, такого вопросапочему-то не возникло. Наоборот – он ужасно обрадовался.

– Да это ж здорово, что сразу двое! – закричал он, целуя иобнимая Аню с какой-то особенной, щемящей нежностью и бережностью, словноименно она только что произвела на свет близняшек. – Все проблемы сняты. Плохо,когда в семье только один ребенок, а у нас теперь сразу двое. Две дочки,предоставляешь?! Лидочка и…

– Может, Соня? – с усмешкой предложила Аня, и муж, к ееизумлению, пришел в восторг:

– Какое чудное имя! И, главное, редкое! София! Сонечка!Лидия и София! Лидочка и Сонечка! Две сестры! Две дочки! У нас две дочери,Анька!

Он вдруг подхватил Аню на руки и закружил, закружил,закружил так, что наткнулся вместе с нею на внезапно оказавшееся на пути деревои чуть не уронил.