Социологи религии обычно разбивают «спектр строгости» на четыре категории: (1) либеральная основная линия, (2) умеренная основная линия, (3) консерваторы и евангелики, а также (4) фундаменталисты, пятидесятники и секты (Iannaccone 1992, 1994). Десятки исследований выдали массу данных о семейном доходе, об уровне образования, о посещении церковных служб, о доле средств, направляемых на церковные нужды… и выявились связи, достаточно устойчивые, чтобы признать их общими правилами. Во-первых, семейный доход адептов и уровень их образования снижаются с повышением строгости их церкви. Члены либеральных церквей, как правило, богаче сектантов, и образование у «либералов» тоже лучше. Во-вторых, суммы средств, направляемых на нужды церкви, возрастают в прямой зависимости от ее строгости. Сектанты не только отдают «в общий котел» более значительную долю своих доходов, нежели «либералы», но и в абсолютном исчислении направляют на эти цели больше, несмотря на то что сами значительно беднее. И если объединить финансовые затраты с тем, сколько времени уделяется на церковные нужды – а равно так же с тем, сколько иных возможностей при этом теряется, – пропадает всякое сомнение в том, что строгие церкви налагают на своих адептов тяжкое бремя.

На первый взгляд эти факты будто бы свидетельствуют в пользу теорий, заявляющих о дисфункциональном и паразитическом характере религии. Возможно, адепты строгих церквей не столь богаты, как «либералы», и не могут получить столь же качественное образование просто потому, что церкви просто их обескровили! Чтобы поддержать функционалистскую теорию религии, мы должны показать, что строгие церкви дают такие блага, которые более чем превышают затраты на их получение. И здесь возникает проблема. Исследователи религий поистине превосходно измеряют «строгость» и затраты на участие в делах религии, но у них не получается столь же успешно измерить приносимые религией блага. По сути, затраты и блага редко когда измеряются в одной валюте – потому нам и не вычислить чистый доход. Вот ключевой фрагмент работы Яннакконе (Iannaccone 1994, 1183), в котором обсуждается социальная польза религии; причем этой пользы можно достичь, только решив «проблему безбилетника»:

Должен признаться, я разочаровался, когда прочел этот фрагмент в первый раз. Как биолог, я полагал, что решением «проблемы безбилетника» и производством общих благ занимаются те, кто с риском для себя предупреждает других о хищнике; те, кто устраивает совместную охоту; те, кто принимает участие в общих трапезах; те, кто добровольно соглашается сократить воспроизводство ради того, чтобы сберечь ресурсы… А применительно к религии – те, кто ухаживает за больными; те, кто дает деньги в долг, не требуя процентов; те, кто орошает участок земли совместно с соседом, живущим ниже по течению реки; те, кто жертвует деньги на выкуп братьев по вере из рабства… Все эти выгоды повышают благосостояние других, и способы, благодаря которым все это претворяется в жизнь, можно измерить в той же твердой валюте, в какой исчисляются индивидуальные затраты: это время, деньги, возможности, здоровье и, наконец, выживание и воспроизводство. Но перечень, приведенный Яннакконе, почти не упоминает о материальных благах. Он состоит из неясных духовных удовольствий, таких как говорение на языках. Нет, он не отрицает материальных выгод; время от времени он говорит о них во всех своих трудах – но он просто не отличает их от выгод духовных и не придает им особого значения, как показывает приведенный выше отрывок. А потому, хоть он и способен точно измерить строгость Церквей и материальные затраты на увлеченность религией, он не измеряет полученных благ с той же точностью – он даже не измеряет их в той же валюте – и ему просто нечего сказать о чистой прибыли, а теория его остается неподтвержденной.

Но неужели выгоды от религии столь никчемны? Недавнее исследование Корейской христианской Церкви, расположенной в Хьюстоне, штат Техас – вот наше противоядие от списка Яннакконе (Kwon, Ebauch and Hagan 1997). Прихожане Корейской Церкви в Хьюстоне – это в основном недавние иммигранты, многие из которых прибыли в США без денег, не имея ни жилья, ни друзей и не зная английского языка. После вступления в Церковь они тут же были вовлечены в сеть социальных связей, в том числе и дружеских, получили помощь и ясные перспективы. Построенная на этнических началах, эта Церковь может учесть особые потребности своих прихожан. Вновь прибывшим помогают купить машину, найти жилье, трудоустроиться или получить рекомендации в семью на место няни; сведения о них подают в социальные страховые службы; им предоставляют переводчиков, их встречают в аэропортах, в случае болезни или родов навещают в больницах; детей регистрируют для поступления в школу; им оказывают содействие в обращении за получением гражданства или в ведении судебных дел, – перечень материальных благ можно продолжать долго[54]. Новых единоверцев зачастую принимают на работу те, кто уже укоренился в американском обществе и имеет свой бизнес; наниматели также выигрывают от такого найма. Приведенный ниже автобиографический рассказ подводит итог огромным материальным выгодам, полученным одним из прихожан: