— Ну, так решите это как-нибудь, — прошипел Мерзавой, — или мне надо тебя учить, как это сделать?

— Дай ствол, — протянул Иванов руку к телохранителю Мерзавого.

Получив пистолет, он подошёл к краю обрыва и, прицелившись, с первого выстрела прострелил Патриарху голову. Тот окунулся с головой в воду, но оставался виден с берега, словно погружённый поплавок.

— Да, блин, надо было его просто отбуксировать на глубину, чтобы он с головой под воду ушёл, — высказался Дроздов, поймав на себе недовольный взгляд Иванова, в руках которого всё ещё оставалось оружие. — Я в том плане, что теперь без лодки не обойтись.

— А я думаю, надо его вытащить и привязать диск к животу, вот он и ляжет на дно, — возразил Иванов. — Займитесь. Я свою работу сделал.

Дроздов оглянулся на Мерзавого и увидел одобрительный кивок. Ничего не оставалось, как вместе с телохранителем и водителем Мерзавого раздеваться и выволакивать на сушу труп Патриарха. Переместив груз на середину тела, они наконец справились с задачей, и покойник ушёл на дно, скрывшись из глаз.

— Только непонятно, как теперь пройдёт церемония сошествия Благодатного огня, если в Гроб за ним некому лезть, — выразил свои сомнения Сергей Сергеевич.

— Король умер, да здравствует король, — усмехнулся Мерзавой. — Ваше святейшество, соблаговолите явиться перед глазами сомневающихся, укрепите их в вере.

Дверца его «мерседеса» открылась, и оттуда показался живой и невредимый Патриарх Иерусалимский.

— Господи, да что же это? — вырвалось у Иванова, рука которого сама по себе осенила тело крестным знамением. — Не может быть?

— Смотри, Тихоня, не наделай в штаны со страху, — засмеялся довольный произведённым эффектом Мерзавой.

Мокрый телохранитель инстинктивно полез за пистолетом, но Иерусалимский Патриарх среагировал моментально, ударив своим увесистым посохом точно в кисть.

— Эй, эй, остановитесь, — приказал Мерзавой. — Это не наш утопленник, это совсем другой человек. И, в отличие от первого, этот щёку не подставит.

— Я понял, — произнёс телохранитель.

— Поразительное сходство, — опомнился Тихоня. — Мои поздравления, шеф, теперь я понял всю гениальность вашего плана. Можно не переживать. Огонь будет гореть, так ведь, святой отец?

Тихоня поймал взгляд «Патриарха» и почувствовал, что от его глаз исходит жар.

— Как скажешь, сын мой, — произнёс глухим сдавленным голосом «Патриарх». — Хочешь, чтобы горел, будет гореть.

Иванов увидел, как от огненного взгляда «Патриарха» его одежда вспыхнула, словно была облита горючей жидкостью. Охватившая всё тело боль заставила его, не раздумывая, прыгнуть в воду.

Остальные тоже напряглись, готовые в любой момент прыгнуть следом за товарищем. Но странный двойник моментально потерял интерес к их персонам. Те, воспользовавшись случаем, побежали к берегу посмотреть, жив или нет Иванов. Сергей Сергеевич был жив. Только одежда полностью сгорела, теперь было непонятно, как он в таком виде будет возвращаться назад.

— Зачем, господин мой, вы так с ним жестоко поступили? — осторожно спросил Мерзавой, боясь ненароком навлечь на себя гнев падшего ангела. — Он много для нас сделал и будет делать.

— А теперь ещё будет меньше говорить не по делу, — пояснил Изувиль, возвращаясь к машине. — Не выношу, когда меня святым отцом называют, — сказал он Мерзавому.

Проехав с километр, машина свернула на гравийную дорогу, ведущую в пустыню. Через десять минут за небольшим холмом показался летательный аппарат падшего ангела.

— Можно спросить? — заискивающе поинтересовался Мерзавой и, получив одобрение, продолжил: — Я не понял, зачем вам было нужно присутствовать на казни Патриарха. Вы не верили, что мы выполним задание?

— Нет, мне нужно было видеть оригинал, прежде чем принять его внешность, — пояснил Изувиль. — Теперь меня даже его родная мать признает.

— А Оборотень?

— Что Оборотень?

— У него всё так же, как у вас, происходит? — Секретарь Антихриста задал провокационный вопрос. — Кто из вас сильнее?

— Ты что, сомневаешься? — разозлился Изувиль, но моментально остыл. — Мы разные. Я могу принимать обличья только мёртвых людей. Поэтому, если мне понадобится твоя внешность, ты умрёшь.

Изувиль посмотрел в испуганное лицо статс-секретаря Фонда и рассмеялся, весьма довольный его реакцией.

Юродивый проснулся от телефонного звонка. Было раннее утро. Звонила Алёна.

— Севка в реанимации в коме, — первое, что услышал мужчина от любимой женщины.

Остатки сна улетучились в мгновение, на смену пришла тревога, граничащая с отчаянием.

— Отчего, когда произошло? — выпалил отец.

— Два дня назад, а отчего, врачи не знают, — уставшим голосом произнесла Рощина.

— Почему же ты сразу не перезвонила? — возмутился мужчина. — Я бы сразу прилетел.

— Мы уже перешли на «ты»? — хладнокровно зафиксировала женщина. — Вот как.

— Извините, не заметил, вырвалось, — удивился Юродивый её реакции. — Разве это важно сейчас?

— Мы не родственники и не близкие люди, — твёрдо дала понять мужчине Рощина. — Я бы и вовсе не позвонила, но сын, ещё будучи в сознании, просил, чтобы ты пришёл. Можно сказать, что я выполняю его волю.

— Хорошо не добавила «покойного», — разозлился он.

— Ты что, врач или волшебник, чтобы я тебя первым поставила в известность? — Тон Рощиной становился всё более раздражённым. — Что ты вообще можешь в этой ситуации? А впрочем, ещё не поздно сесть в самолёт и сегодня быть у Севки в реанимации.

— Я не врач и не волшебник. — Юродивый не заметил, как потерял контроль над своими эмоциями. — Но я переживаю за сына не меньше, чем ты.

— Вы опять пропустили «твоего», — ещё больше разозлилась Алёна. — Не надо примазываться, вы не имеете отношения к моему сыну. Вы Всеволоду никто! Помогли один раз, спасибо. Но на этом давайте остановимся. Не надо приезжать к нему в больницу, считайте, что этого разговора не было. И ещё. Вы мне противны как мужчина, так что не теряйте времени даром. У нас с вами ничего не будет.

— Мне сейчас более важна жизнь Всеволода, — перебил её Юродивый.

— Опять ложь. Откуда такая забота к чужому ребёнку? — злилась женщина. — Вы ему кто? Сват, брат? Может быть, дядя? Ах, ну да, как же я забыла, дядя Юра! Который на самом деле и не Юра, и не дядя, а обыкновенный…

Алёна захватила в лёгкие больше воздуха, чтобы раз и навсегда поставить жирную точку, мысленно перебирая слова. Обманщик, ухажёр, старый женолюб, сластолюбец.