своих посадок.

— Да, Сергей Сергеевич уже не служит, но он офицер. Влюблённый в небо, свою профессию и преданный своей Советской Родине. Предлагаю выпить за нашего боевого товарища и друга, верного сына Отечества — Сергея Родина. Ура!

И все в кают-компании подхватили этот порыв вице-адмирала. Седов подошёл ко мне и крепко пожал руку.

— Мы долго думали… ладно, не очень долго, — махнул рукой командир корабля.

— Точнее, совсем не думали, что вам подарить, — подхватил мысль старпом.

Из-за стола встал Апакидзе и Ребров с большим свёртком в руках.

— Но подарить тебе что-то нужно, — улыбнулся Тимур Автандилович, раскрывая свёрток.

— Я Сергея Сергеевича знаю давно. Он при мне и самолёт в поле сажал, и первый раз в жизни на запасной аэродром уходил, и кабина у него разгерметизировалась на четвёртом курсе, и…

— А приключений на задницу у вас было немало, я смотрю, — улыбнулся Седов.

— Не специально их нахожу, — посмеялся я.

— Так вот, вспомнилось мне, что вы задолжали Родине комбинезон лётный. В училище мы, конечно, на тормозах дело спустили. Нельзя было орденоносца наказывать за порчу имущества. И вот сегодня, мы тебе дарим лётный комбинезон. Новый, красивый и уникальный.

Ребров вытащил из свёртка цельный лётный комбинезон тёмно-синего цвета. Качество у него было явно не советских фабрик. Он мне больше напоминал то обмундирование, которое шьют американцам. Подойдя ближе, я поблагодарил за подарок старших товарищей.

Взяв в руки аккуратно сложенный комбинезон, оценил материал изготовления. Это плотная на ощупь однотонная гладкокрашеная синтетическая ткань. Специальное переплетение нитей знакомо каждому человеку, разбирающемуся в экипировке. У меня в руках не что иное, как «номэкс». Ткань, которую применяют все те, кто не хочет сгореть в кабине — от пилотов до астронавтов.

— Благодарю. Это очень редкая вещь.

— Редкая⁈ Это в моём возрасте супружеский долг — редкая вещь, а это прям… дефицит дефицитов. Не спрашивай, скольких коллег пришлось напрячь товарищу Андрею Викторовичу, — посмотрел Ребров в сторону Бурченко.

Я повернулся к нему, и он картинно поднял рюмку, выпивая её залпом.

— Там ещё и нашивка специальная, — сказал Тимур, и я развернул комбинезон.

На левой стороне груди был нашит прямоугольник с надписью «Майор Черноморского флота Сергей Родин».

— Вот вы меня повысили! Я вообще-то старлей, — посмеялись мы с Апакидзе.

— Это моя идея. Вы же первым сели на палубу. Почти как Юрий Алексеевич в своё время в космос первым слетал. Он тоже был старлеем, а вернулся майором. Считайте, что вы пошли по его стопам, — сказал Граблин, сидевший по правую руку от вице-адмирала Седова.

Обсуждение подарка через пару минут закончилось, как и ужин. Вестовые подали чай, а командующий эскадрой вновь взял слово.

— Теперь к делу. В кают-компании не только можно хорошо провести время, но и решить важные задачи. А точнее, мне нужно знать ответ на вопрос — готова ли авиагруппа, Гелий Вольфрамович, выполнить не самое лёгкое задание?

— Так точно. Все лётчики и техсостав в полной готовности, Валентин Егорович.

— А что скажет, Дмитрий Александрович? — спросил Седов у Граблина.

— Подтверждаю. Готовы.

Вице-адмирал обвёл всех суровым взглядом и посмотрел на Бурченко.

— Вынужден признать, что нам нужна и ваша помощь, Андрей Викторович. Что скажете?

Бурченко посмотрел на меня и на сидящих рядом со мной коллег. Каждый из них утвердительно кивнул. Я не отставал от них.

— Готовы, — посмотрел на командующего Андрей Викторович.

Седов хлопнул по столу, будто дал сигнал гонга. У командования есть понимание ситуации и порядок наших действий. Осталось только обозначить ориентировочную дату.

Чувствуется напряжение. Некоторые офицеры расслабили галстуки в ожидании важного объявления от вице-адмирала.

— Семь футов под килем. Утром приступим к подготовке!

Глава 26

Следующие три дня прошли в постоянном напряжении, расчётах и полётах. «Ребровские» лётчики постоянно выполняли демонстративные действия вблизи кораблей 6го флота.

У командующего эскадрой ещё была надежда на то, что не придётся вступать в открытое противостояние с американцами. Из Москвы было указание всеми силами не допустить удара по Ливии.

Мне и остальным членам группы «Куб» поставлена задача оказывать всю помощь товарищам из авиагруппы «Леонида Брежнева». Счёт до начала операции американцев в Ливии шёл на часы.

Постоянно в готовности на борту авианесущего крейсера находилась группа из 8 экипажей.

Наши «глаза» в небе тоже был в ждущем режиме. Самолёт радиолокационного обнаружения Як-44 постоянно находился на своей площадке у самой кормы. Его экипажи проводили по несколько часов в классе, разложившись на мягких кожаных креслах.

Несколько раз я подымался наверх и смотрел за посадкой ребят. Было некомфортно наблюдать, как мимо Як-44 проносятся самолёты, заходящие на палубу во время тренировочных полётов. Представляю, каково военным лётчикам выдерживать идеальное направление, зная, что справа у тебя такой «ограничитель».

Вот и сейчас очередную посадку выполнила пара Су-27К, ведущим которой был сам Ребров.

Громкий удар колёс и рёв двигателей на максимальном режиме работы. Трос натягивается, пытаясь удержать многотонную машину. Кажется, что тигр, нанесённый на киль Су-27К хочет продолжить полёт. Рвётся в бой, но его тянут назад в клетку.

Я ждал Вольфрамовича на площадке подъёмника, который доставил на палубу очередную пару МиГ-29К, которые готовят к следующему вылету. Обратил внимание, что и на эти самолёты решили нанести эмблемы.

Выбор интересный! Киль не самых больших самолётов украсили эмблемой белых медведей. К чему, я пока не знаю. Может уже готовят МиГ-29К к службе на Севере.

— Ждёте командира? — обратился ко мне один из техников, закрепляющий водило на передней стойке МиГ-29.

— Да. Это первый у него вылет?

— Да куда там! Второй за сегодня. И вчера два. И позавчера. Рвётся в бой! — сказал мне техник, перекрикивая шум двигателей Су-27К.

Да уж! Такими темпами Вольфрамович себя в могилу загонит. Точнее, на внеочередную ВЛК.

Двигатели самолётов выключились. Фонари кабин открылись. Ребров, ещё даже не спустившись вниз, уже что-то пояснял.

— Я вот так и сделал. Комплекс не работал, — говорил он представителю конструкторского бюро свои впечатления от новой аппаратуры РЭБ.

— Вы не поняли. Тумблер имеет три позиции и сложную систему настройки. В случае, если в режиме подавления не работает, надо сделать вот так. А затем и так. Видите! Лампа о готовности к запуску режима горит, — показывал инженер.

— Вижу. У меня задница горит оттого, что эта штука работает через