— Я думаю, что ему это будет интересно.

— Я такого же мнения. А если еще учесть и то, насколько посланник Франции стал близок к возможной императрице. Вам не кажется, что вам пора пересмотреть свое отношение к этому делу.

— Я думаю, триста тысяч рублей серебром, это та самая поддержка, которую могла бы оказать Франция, претенденту на российский престол, — тут же взял быка за рога Шетарди. Однако, лесток по видимому думал иначе, так как осчастливленным вовсе не выглядел. — Полноте, любезнейший Иоган, не стоит оказывать такое давление, — с игривой улыбкой, погрозил собеседнику пальцем Шетарди. — Это весьма крупная сумма и достойное вознаграждение. К тому же, мы уже вложили в это дело двести тысяч. Вы конечно же можете утверждать, что эти деньги израсходованы на подкуп гвардии, но мне прекрасно известны настроения гвардейцев. Даже Александр Александрович Меньшиков, капитан лейб-гвардии его императорского величества, Ингерманландского полка, и тот верой и правдой служит только государю. Разумеется, в случае его гибели они предпочтут поддержать Елизавету, но ведь именно в этом и состоит их долг. Так что. Деньги благополучно осели в ваших карманах и вы сейчас ими буквально сорите.

— Вы так убедительны, Жоакен, что я право обезоружен. Однако, я все же найду в себе силы возразить вам, — с самой любезной улыбкой произнес Летсок, поднимаясь со стула, и набирая в свой бокал шампанское. — Неужели вы думаете, что я влез во все это, как какой-то наемник и рассчитываю получить плату от Франции? Пра-аво, хорошего же вы обо мне мнения. Ваше здоровье, — Лесток с явным позерством отпил вина, изобразив одобрение напитку кивком. — Нет, Жоакен, деньги это не моя цель, а только средство. Вы говорите, что я сорю деньгами? Но на самом деле, я обзавожусь сподвижниками. Вы говорите, что гвардия не продается? А я говорю, что это чушь. Верность штыков, нужно подкреплять звонкой монетой. Есть Елизавета, а есть законная супруга императора Анна. Кого поддержит гвардия, тот и воцарится на престоле. Причем вся гвардия, а не какая-то ее часть. Не забывайте, кого в случае чего поддержит Ушаков и его ближайший сподвижник Туманов, с их весьма авторитетной канцелярией государственно безопасности. Так что, выплата годового жалования, сверх положенного, настроила бы гвардию на нужный лад, и обеспечило бы нам неоспоримое преимущество. Поверьте, Жоакен, я знаю о чем говорю. Учитывая повышенные оклады и двойную штатную численность гвардейских полков, содержание одного полка обходится в двести тысяч рублей. Три полка, шестьсот тысяч. И именно об этой сумме мы и будем говорить.

— Это очень серьезные деньги, — задумчиво произнес Шетарди.

— Еще бы. Елизавета не отличается бережливостью, поэтому у нее таких денег быть не может. Разумеется, веди она более скромный образ жизни, занимайся своими землями и у нее были бы кое-какие накопления. Но ничего этого нет.

— А как же те сподвижники? Ведь вы утверждали, что Елизавету поддерживают многие представители родовитого дворянства и промышленники.

— И продолжаю утверждать. Но видите ли, Жоакен, Елизавета любит жить на широкую ногу. Господи, да у нее целый штат портних, которые только и делают, что денно и нощно шьют ей наряды. Во дворце под гардероб цесаревны отведено уже целое крыло второго этажа. И как вы понимаете, живет она не по средствам. Поэтому в дело идут все подношения ее сторонников, предпочитающих передавать деньги лично ей в руки, а за одно и обратить на себя внимание.

— И вы попросту лишены возможности использовать этот приток средств. Хм-м. Меня пытают смутные сомнения, мой друг. А в курсе ли Елизавета, по поводу происходящего? Или ее как и в прошлый раз держат в неведении?

— Разумеется, она в курсе. Она не отдает по этому поводу никаких распоряжений. Она отправит в застенки КГБ первого же, кто посмеет с ней заговорить на эту тему. Но она в курсе. Прошлый раз ее изрядно напугал, поэтому она предпочитает дуть на воду. И все, посвященные прекрасно знают, с кем именно стоит говорить на эту тему.

— Не посвятите меня в тонкости дела? — С нескрываемым любопытством поинтересовался Шетарди.

— Скажем так, есть некое лицо, которое готово подмешать в питье княжны, одно снадобье, способное оказать влияние на протекание беременности.

— Личная неприязнь?

— И это, и деньги. Словом, как и что случится вас не касается. Главное, что произошедшее будет на руку нам всем.

— Хорошо. Вы меня убедили. Когда можно будет ждать результата?

— Я запущу механизм, как только получу все деньги. И желательно не затягивать с этим вопросом. Чем больше срок беременности, тем сложнее ее прервать.

— Так не пойдет, Иоган. Его преосвященство не станет выделять деньги под эфемерные проекты. Пусть у великой княжны случится выкидыш, и тогда вы получите свои деньги. Уведомлять его преосвященство раньше не имеет смысла.

— Звучит конечно же убедительно, но Жоакен, время. Будет потеряно слишком много времени. Пока ваш гонец достигнет Франции, пока будет принято решение. Пока деньги поступят в Россию.

— Бросьте Иоган. Если у вас все готово, то вы можете провернуть это в любой момент. Несколько дней не сделают погоды. Все равно необходимо отправлять человека во Францию. Кстати, за эти дни я как раз сумею подготовить корабль. Это будет и быстрее и надежнее.

— Тогда, уже на этой неделе вы получите результат, — уверенным тоном, произнес Лесток.

— Кстати, позвольте вопрос. А отчего вы так долго тянули?

— Я не тянул, а искал возможности для осуществления замысла.

— Хм. Конечно же. Простите, за наивное любопытство. Кстати, а как будет с Петром?

— У меня уже есть великолепный стрелок.

— Надежда на одного единственного стрелка? Вам не кажется, что вы слишком самонадеянны?

— О-о, этот человек никогда не промахивается. Надеюсь вы не успели забыть как так случилось, что Персия не объявила войну России?

— Вы хотите сказать, что Надир-шах…

— И Надин-шах и Ибрагим-хан. Он просто виртуоз в деле убийства. Мало того, государь обязан ему жизнью.

— Значит, это все же русские совершили это убийство.

— Я вас умоляю, Жоакен, это же секрет Полишинеля.

— Не скажите. Одно дело досужие разговоры и сплетни, и совсем иное, знание, да еще и с доказательствами. Погодите. Но если это так… Это что же получается, он из Канцелярии? И вы решили использовать такого человека? — Искренне усомнился Шетарди, даже склонив голову к набок, чтобы подчеркнуть насколько ему эта мысль кажется абсурдной.

— А почему бы и нет, — Лесток даже пожал плечами, демонстрируя полную уверенность. — Если государь не забывает, чем именно обязан подданному и награда соразмерна деянию, то этот подданный готов жизнь свою прозакладывать. Если же наблюдается обратное, да еще и не единожды. Ну, согласитесь сотня рублей и сержантский чин, даже по гвардейскому окладу, это не серьезно. Еще пара сотен золотых, за возможность избегнуть кровопролитной войны на два фронта, то же выглядит не солидно. Нет, присяга это конечно же великолепно, но человеку всякий раз рискующему своей головой не помешало бы…