Полетаев нахмурился. Он старался не думать о случившемся в«Дорчестере», понимая, как важно сохранять спокойствие перед завтрашнимвыступлением в Думе.

— Говорят, его тяжело ранило?

— У него не рана, скорее ожог. Он успел отскочить в сторонувместе с девочкой, оказавшейся рядом, которую он, в сущности, спас.

— Я буду ходатайствовать о его награждении, — взволнованнопроизнес Полетаев.

— Ничего не получится, — улыбнулась она, взглянув на него.Полетаев сидел совсем близко. — Он не штатный сотрудник нашего ведомства. Всеголишь эксперт-аналитик по вопросам преступности.

— Но он действовал вместе с вами.

— Моя роль была весьма скромной, — сказала она.

— Не скажите. Я видел, как вы действовали вчера вминистерстве, как работали сегодня. Вы настоящий профессионал. Простите, но яхотел бы знать ваше отчество, а то не знаю просто, как обращаться к вам. Неназывать же вас «товарищем» или «господином».

— Называйте просто Леной, — предложила она.

— У вас выдающаяся фамилия, — заметил Артем Сергеевич.

— Думаете, я родственница Суслова? Многие так считали. Но мыпросто однофамильцы. Я думала, Суслова давно забыли, но, оказывается, помнят.

— Он был крупным государственным деятелем. Гречко илиГромыко, например, знаменуют собой целую эпоху. Я уже не говорю о Брежневе,Андропове, Черненко.

— Но таких фамилий немало. У меня несколько знакомых сфамилией Горбачев.

— У меня тоже есть друг Горбачев. — Оба рассмеялись.

Сидевший позади них Руднев, услышав смех, недовольнопосмотрел на них и снова углубился в бумаги. Видимо, писал рапорт о случившемся.

— Интересно, вы женщина, да еще такая красивая, и вдругофицер ФСБ.

— Я уже привыкла, — призналась Елена, — не представляю себяна другой работе.

— А как относится к этому ваша семья?

— Вы хотели узнать, замужем ли я, — она посмотрела ему вглаза. Ее прямота поразила министра. Таких женщин он еще не встречал.

— Я просто спросил, — тихо ответил он, не отводя взгляда.

— Я не замужем, — сказала Суслова, — наша работа почтиисключает личную жизнь. Честно говоря, эта проблема меня мало интересует. Мнене двадцать, чтобы увлекаться мужчинами. Пора уже бабушкой стать.

— Не кокетничайте, — улыбнулся Полетаев, — вы в идеальнойформе. Не обидитесь, если приглашу вас завтра на ужин?

Она с укором посмотрела на него, и он отвел глаза.

— Не обижусь, только сделаем это после пятницы.

— Значит — нет.

— Завтра ни в коем случае. Мы обязаны позаботиться о вашейбезопасности. В любой другой день. Позвоните мне. Я дам вам свой телефон.

— После моего выступления в Думе все будет кончено, — сказалПолетаев, — я ведь тоже кое-что понимаю. Они сделают все, чтобы не былутвержден бюджет. Как только его утвердят, покушения прекратятся. Я для нихпросто пешка. Им важно убрать все правительство, и в первую очередьпремьер-министра. В общем, не исключено, что мы больше не увидимся. Вы согласныпоужинать со мной завтра?

— Я не имею права. Если вы попытаетесь от нас оторваться, мыпоследуем за вами, независимо от того, пригласите вы на ужин меня или другуюженщину.

— Не нужно шутить, — нахмурился он, — я серьезно васспрашиваю.

— А я вам серьезно отвечаю. Завтрашний день, вернее, ужесегодняшний, слишком важен для меня, для вас. Для всей страны, Артем Сергеевич.

— То есть вы отказываетесь со мной ужинать в интересахстраны, — сказал он не без иронии, — я так должен понимать ваши слова. Если якажусь вам слишком назойливым, скажите честно. В конце концов, мы не дети,чтобы играть в такие игры.

— Я не играю, — печально отозвалась она. — Но сегодня вашобед едва не кончился трагедией для десятков людей, которые вас окружали. Илишь благодаря Дронго мы остались живы и летим в Москву. Где гарантия, что тоже самое не повторится во время нашего с вами ужина?

— Убедили, — кивнул он, — вообще-то странный у нас разговор.Я вас приглашаю на ужин, а вы говорите о бомбах. Может, мне действительнозапереться на весь завтрашний день в бомбоубежище?

— Хотите знать мое мнение?

Его очень волновали ее глаза, ее прямые, резкие суждения. Ончувствовал ту лихорадочную возбужденность, какая бывает у мужчин, уже выбравшихобъект своей атаки. Он сам не ожидал, что в нем проснется самец. Что это вообщевозможно. Жена сделала все, чтобы отбить у него охоту к женщинам, а мимолетныевстречи с молоденькими проститутками не вызывали никаких чувств, кроме чувстваопустошенности.

— Конечно, хочу, — кивнул он.

— Ни в самом надежном бомбоубежище страны, ни даже в бункеревам не обойтись без нашей помощи. Люди, которые охотятся за вами, не простопрофессионалы. Это специалисты, натренированные на ликвидации людей. У вас небудет ни одного шанса, если вы попытаетесь от нас уйти. Ни единого, АртемСергеевич.

Все это она произнесла тоном явного превосходства. Он долгомолчал, не зная, что сказать, потом поднялся и пошел в кабинет. Больше он непоявлялся до конца полета. Когда объявили посадку, полковник Руднев что-то ейсказал, но она не расслышала.

— Что? — переспросила она.

— Пристегните ремни, — сказал Руднев громко, — мы идем напосадку.

Слепнев, переодевшись после вынужденного купания, сидел накровати и с удовольствием пил горячий чай, когда вошел Старик и сообщил, чтовсе готово. Стариком Арнольда Григорьевича стали называть, когда ему едваисполнилось тридцать. И он по непонятным причинам неожиданно начал седеть.Седина в столь молодом возрасте придавала ему определенный шарм, однакосерьезно его беспокоила. Врачи утверждали, что такие феномены иногда случаются,но Арнольду Григорьевичу от этого было не легче. Он знал Слепнева давно, ещекогда тот служил в КГБ. Старший лейтенант Слепнев и преподавательполитехнического института Арнольд Григорьевич Харчиков познакомились привесьма странных обстоятельствах: Слепнев ухаживал за сестрой Харчикова — Зоей.

Брату он нравился, но сама Зоя предпочла другого офицера —лейтенанта пограничных войск, с которым и уехала в Казахстан, а Слепнев перешелв отдел активных операций, где и проходил подготовку на «ликвидатора». Он ужетогда подозревал, что часто выезжающий за рубеж Арнольд Григорьевич не простоувлекается туризмом, а совмещает приятное с полезным, точнее, привозит изкаждой поездки два-три чемодана дефицитного по тем временам женского белья.Именно поэтому Харчикова очень устраивал в качестве мужа сестры офицер КГБ. Онпонимал, что выпускника пограничного училища могут послать к черту на кулички.Так все и получилось. Сестра с мужем уехала в Казахстан, а Харчиков осталсяодин без всякой поддержки.