И выехать отсюда сложно. Значит, не собирается она везти Олега обратно. Ну да, он же может уехать на метро. Но он мог остаться у нее и на ночь. Возможно, на это она и рассчитывает.

Консьержки в подъезде не было, дверь Татьяна открыла кодовым ключом, из двух лифтов к ним подъехал грузовой, на нем они поднялись на четырнадцатый этаж.

– Высоко вы, Татьяна, живете. Далеко, наверное, глядите, – улыбнулся он. – Красную площадь не видите?

– Да нет, далеко отсюда Красная площадь, – с затаенной грустью сказала она.

– Ну и мы не кремлевские штукатуры. Обычные работяги.

Квартира у нее не самая просторная. Одна комната более-менее, а две другие маленькие. Кухня, правда, большая, метров пятнадцать, вряд ли меньше.

Похоже, квартира сдавалась с отделкой, причем не очень высокого качества. Ламинат на полу, кафельная плитка в ванной дешевая, уложена неважно. Зато мебель приличная – кожаный уголок в гостиной, гарнитурная стенка из массива дерева. И в спальне все на уровне.

– Евростиль у вас, скажем так, неважный, – сказал Олег.

– Вот и я о том же, – кивнула Татьяна.

Она уже сняла пальто и осталась в коротком облегающем платье с глубоким декольте. Плечи, грудь и ноги в аварии у нее не пострадали, и она нарочно выставляла их напоказ, чтобы взгляд не задерживался на дефектах лица.

Олег заметил, что свет в квартире тусклый, и понял почему. В этом приглушенном свете изъяны на лице не были видны. И еще в квартире не было зеркал, за исключением ванной комнаты. Но тогда почему освещение плохое, если Татьяне просто негде смотреть на свое отражение? Может, время от времени к ней по вечерам приходят мужчины?.. Но вряд ли среди них бывает Авдеев. Хотя Олег очень на это рассчитывал.

– Какой комнатой хотите заняться сначала?

– Одной. Только одной.

Она открыла дверь в самую маленькую комнату. Детей у нее не было, мужа тоже, поэтому она использовала это помещение под гардеробную. Вещей там было много – и на вешалках, и в коробках. Похоже, она хранила здесь часть товара.

– А почему только одной?

– Ну, я должна посмотреть, как вы работаете, – с загадочной улыбкой посмотрела на него Татьяна.

– Я работаю очень хорошо, – и он посмотрел на нее так же.

Сейчас решался вопрос, будет ли он для нее просто знакомым рабочим или сможет стать еще и ее мужчиной. Это могло решиться и потом, за рюмкой коньяка и бокалом шампанского, но Татьяна явно хотела получить ответ на этот вопрос прямо сейчас, и он не должен был ее разочаровать.

– Никто еще не жаловался…

Он обнял девушку за талию, и она податливо прильнула к нему.

– Я работаю не только телом, но и душой, – прошептал он, касаясь губами ее изрубцованного уха.

От нее чертовски приятно пахло французскими духами, а тело такое трепетное и упругое, что захватывало дух.

Когда-то Татьяна была элитной фотомоделью, участвовала и побеждала в конкурсах красоты, и близости с ней хотели многие. Но ведь при ней осталось все то, что не всегда вмещалось в обложку глянцевого журнала, – грудь, бедра, ноги. У нее роскошная фигура, и Олег может получить бешеное удовольствие, если не станет смотреть на ее лицо.

Но именно на ее лицо и смотрел он, снимая с нее платье и укладывая на кровать. Он смотрел ей в глаза через стекла очков, забрасывая длинные и гладкие как шелк ноги себе на плечи. Он нежно улыбался ей, когда скользил по ее жарким пульсирующим волнам.

Ей нравилось идти под его парусом, и ее восторг не мог быть фальшивым, потому что он видел страсть на ее лице. Эта страсть была так прекрасна, что под ней незаметны были дефекты лица.

Его яхта уже стояла в тихой гавани с опущенными парусами, а выражение женского лица все еще оставалось прекрасным. И он смотрел на Татьяну без всякого внутреннего содрогания. И даже чуточку влюбленно.

– Не смотри на меня.

Все уже закончилось, и только сейчас она попросила об этом.

– Почему?

Он лег на бок, перевел взгляд на ее красивую грудь, провел рукой по упругому с подкачанным прессом животику.

– Ты знаешь почему, – отвернула она от него голову.

– Я знаю, ты стесняешься, но в этом ничего такого нет.

– Ты извращенец? Тебе нравятся увечные женщины?

Он ждал этого вопроса и был к нему готов.

– Нет, просто меня это нисколько не смущает.

– Почему?

– Не знаю… Может, потому, что ты красивая…

Он снял с нее очки и преспокойно посмотрел на ее лицо. Как будто и не было никакой аномалии вокруг стеклянного глаза.

– Я не красивая, – отвернув от него лицо, сказала она.

– Ты очень красивая. Просто у тебя немного испортилась оболочка, под которой скрывается эта красота.

– Немного? Да у меня полное уродство! – всхлипнула Татьяна.

– Ты не видела настоящих уродств…

Он взял ее за руку, приложил пальцы к своей голове, помог нащупать старый шрам.

– Сюда попал осколок от мины. Привет от душманов. Я в госпитале лежал, и знаешь каких пацанов к нам привозили? У одного половины черепа не было, у другого вся нижняя челюсть в Афгане осталась. Безносых видел, безглазых, безногих… А у тебя так, легкий пустячок. Может, гламурным мужичкам и не нравится, а мне все равно… Ты красивая. Ты очень красивая…

– Ты просто меня успокаиваешь, – вздохнула она.

– Нет… И еще у тебя очень красивые глаза…

– У меня один глаз. Другой – стеклянный.

– Не может быть. Стеклянный глаз холодный, а в твоих глазах очень много тепла…

– Врешь. Все ты врешь, – сказала Татьяна.

И в ее голосе звучала надежда, что это вовсе не так.

– Может, в чем-то и привираю. Но в том, что ты красивая, я нисколько не сомневаюсь…

– Красивая!.. Видел бы ты, какой я раньше была!

Татьяна поднялась с постели, не стесняясь своей наготы, достала из шкафа два глянцевых журнала со своим прежним лицом на обложке.

– И что? – спросил он, рассматривая фотографию.

Да, к той красотке, что смотрела на него с обложки, он и близко не посмел бы подойти. Да его и не подпустили бы к ней.

– Что, не узнаешь?

– Узнаю. Ты это.

– Видишь, какой я раньше была!

– Ну да, сейчас не совсем то. Но в целом все так же… Ты очень красивая.

– Ага, красивая. Но на любителя.

– Значит, я и есть тот самый любитель…

– Да уж, любить ты можешь. И душой, и телом… Только на прибавку не рассчитывай.

– На какую прибавку?