Отпустив волосы обмякшего… ну, да – трупа, осмотрела оценивающим взглядом окровавленное лезвие, поднесла его к губам и… лизнула!

Вот это уже перебор! Пусть осознанно я не могла управлять своим телом, но вполне естественный рвотный порыв даже овладевшая мною тьма сдержать не смогла. Как же это мерзко! Да, я сумела, пусть и не без труда, принять необходимость принесения в жертву тех, кто меня предал, и ту, первую партию монахов, что желали мне зла. Стоящие вокруг меня мужчины, конечно же, тоже не на руках носить мое бренное тело собирались, это я понимаю, но они ведь уже подчинились тьме. Зачем же было проводить эту показательную казнь непокорного? «Чтобы другим неповадно было…» – прошелестел в моем сознании чей-то голос.

– Его кровь мне не угодна, – вытерев губы, произнесла я, вернее, тьма. – Продолжим, – и мой голос дальше зачитывал слова присяги, а монахи безропотно вторили, боясь даже вздохнуть не на том слоге.

Когда эхо последних слов затихло, я ощутила, что вновь могу контролировать свое тело. И едва не упала на пол, от накопившихся за это время чувств и эмоций.

«Сейчас не время предаваться самобичеванию и проявлять слабость», – вновь прошелестел все тот же голос.

Пришлось взять себя в руки.

Ну что же, спасибо за помощь, вот только не стоило настолько жестоко убивать непокорного. Можно же было просто-напросто испепелить его, так же как того, который пытался принести в жертву…

– Ох! – спохватилась я и бросилась к ошалело таращащему глаза парню, распростертому на алтаре.

Первым делом вытащила кляп. Потом взялась развязывать путы на руках и ногах. Бывшие монахи молча взирали на мои действия, но что-то сказать или предложить помощь, судя по всему, боялись. Ну да, так оно и лучше, хоть мне и не понравились те методы, коими в их умы была вбита эта наука, но результат впечатляет.

– Ты кто? – спрашиваю и получаю в ответ удивленный взгляд, в котором в отличие от присутствующих имеет место удивление, но не страх.

– Франц, – отвечает наконец-то освобожденный парень. – А ты кого еще ожидала тут увидеть?

– Твой брат тоже пропал после визита этих, – я неопределенно кивнула в сторону бывших монахов.

На лице друга заиграли желваки, красноречивее любых слов говорящие о его настроении. Зол. Вот только на кого? По-прежнему на Редерика? Или же на тех, благодаря кому тот пропал? Хотя какая сейчас разница? Надо думать, как быть с присягнувшими мне людьми.

– Что делать с ними будешь? – словно угадав мои мысли, шепотом поинтересовался Франц, а я в ответ лишь плечами передернула. – Они иной жизни, кроме служения богам да короне, не ведают, – вздохнул друг.

– Предлагаешь отправить их на служение в первохрам?

– Всех не стоит. Они маги, и далеко не слабые. Надо их способности направить на пользу. Например, на очищение Картенских территорий от тьмы. А там пусть обживают храмы. Есть у меня и иные идеи, но не при них же. – Он окинул взглядом зал. – У тебя свиток есть? Я что-то не уверен, что после всего случившегося в состоянии пробить столь дальний переход и удерживать его достаточно долго.

– Есть, – кивнула я. – Вернее, был. До того, как попала сюда.

– Левраил, – Франц взглянул на одного из мужчин, а я лишь подивилась – вот и как он их различает?

Нет, ну понятное дело, он, считай, три года с ними бок о бок провел, но все же: как? Они же, ни дать ни взять, будто откопированные. И ладно бы у кого-то усы, например, были или бородки, шрамы там какие-нибудь, волосы разной длины или обстрижены, так ведь нет же: все как один гладко выбриты, на лицах ни царапинки, волосы одной и той же длины собраны в низкие хвосты, да еще и эти плащи с капюшонами.

– Где вещи Селены? – тем временем уточнил Франц.

– У меня в кабинете, – несколько смущенно отозвался мужчина.

– Значит, так, – окинув взглядом присутствующих, произнес мой товарищ. – Сейчас вы собираете все самое ценное, полезное и нужное. Селена, что там надо для очистки от тьмы? – этот вопрос был произнесен настолько тихо, что даже я едва расслышала.

– Люсцен, – так же шепотом отозвалась я.

– Забираете все личные, ценные и полезные в хозяйстве вещи. Продукты. А также не забудьте реактивы, травы, минералы. Особое внимание уделите имеющимся в наличии запасам люсцена, – продекламировал он и опять тихо обратился ко мне: – Что будем делать с женщинами и детьми?

– Что-что? – удивилась я. – Как я понимаю, кто-то из них хочет вернуться домой. Надо как-то память подчистить, чтобы они не смогли рассказать о существовании монастыря. Ну и обо мне. За разглашение подобных тайн не только у них, но и у всего их окружения могут возникнуть проблемы. Ну и нам лишние проблемы ни к чему. Остальных заберем с собой. Нам люди нужны.

Через полчаса мы уже сидели в просторном зале, используемом в качестве столовой. Монахов видно не было, они занимались мародерством в стенах собственного монастыря. Большинство женщин и детей постарше также были вовлечены в процесс сборов. Их, кстати, оказалось неимоверно много: женщин – сотни полторы и более тридцати несовершеннолетних. В число последних входили и младенцы, и юнцы, но ни одной девочки! Сразу вспомнились рассказы Надии и Адрианы об участи рожденных в стенах монастыря малышек и их матерей. И вновь где-то внутри заворочалась тьма, но я сумела вовремя взять себя в руки и задушить в себе желание сровнять это место с землей. Нет, нельзя так… Надо просто придумать новый устав для служителей картенских храмов. И в нем не будет места наложницам и ограничениям на само право существования из-за половой принадлежности или наличия магических способностей.

– Вот те женщины, которые решили уйти, – с поклоном произнес один из бывших монахов.

Я удивленно вскинула бровь, окидывая взглядом молодых и, что уж тут спорить, красивых женщин. Среди них были и брюнетки, и блондинки, и шатенки, и рыженькие. Ожидала увидеть в числе отбывающих едва ли не большую часть женского населения монастыря, но, как ни странно, таковых оказалось всего лишь семеро! И ни у одной из них на руках не было детей.

– Давно вы здесь? – спрашиваю, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Месяц, – отозвалась самая смелая.

– Пять месяцев, – вторая.

В итоге выяснилось, что никто из них не провел здесь и полугода. Казалось странным, что же удерживает остальных? В слепую, большую и чистую любовь я не верю, особенно памятуя о том, что жили в этом монастыре отнюдь не моногамно, скорее здешний уклад напоминал заморский гарем с одним лишь различием: в гареме один хозяин, а тут их было много.

– Что ждет вас дома? – интересуюсь я.

– Ничего особенного, – пожала плечами рыженькая. – Я не из богатого рода, и университет не закончила, семья меня просто так кормить не сможет, никакой достойной работы не найду, пойду в таверну работать… если возьмут. Ну или в «дом развлечений». – Она усмехнулась. – Мне, знаете ли, теперь не привыкать.