“Небинарная мораль”, — подумал я.

— Далеко ли до того, что они перестанут понимать разницу между жизнью и смертью? — продолжал Председатель. — За все время, пока живет Вечная Сиберия, возникло, развилось и распалось множество государств, которые считали себя куда более справедливыми, яркими, добрыми и светлыми, нежели мы… И где они сейчас? Выродились в тех, кто поклоняется луне, огню или старым руинам…

Я задумался. Председатель, насколько я понимал, не врал. Витька заметил, что я колеблюсь, и сказал:

— Олесь, имей в виду: этот дед прямо по методичке чешет. Мы, мол, единственные рыцари на белых конях, в кольце врагов, несем вечное и благое, у нас великая цель, а все остальные — неудачники и козлы. И Республика Росс морально загнивает. В Скучном мире такое про Европу болтали лет триста.

— Согласен, Витька, — сказал я. — Но он хочет передать мне Знак.

— А куда ему деваться? Он же помрет скоро, — беспардонно заявил Витька, ничуть не смущаясь того, что “дед” сидит в паре шагов. — И как он тебе этот Знак передаст? Загипнотизирует и снова глюканет тебя? А потом еще и вселится в тебя, как дух. И станешь ты таким же мудаком конченным… Извини, но я насмотрелся на результаты его правления.

Председатель усмехнулся при этих словах, но никак не прокомментировал.

— Вот! — оживилась Рина. — Виктор — умный мальчик! Олесь, мы должны просто покончить с этим старым диктатором! Сколько таких, как твоя тетя, страдает сейчас без вины виноватые? Подумай! Ты их всех освободишь, если мы прикончим гадину!

Я поднялся, поднял руку — Рина замолкла. Я подошел к Председателю, чуть наклонился над ним. Но обратился к Иве — мысленно:

— Если он попытается изменить мои базовые настройки… Блин, сейчас я и сам о себе говорю как о компе!.. Короче, ты сможешь сыграть роль антивируса?

— Я навела порядок, Олесь. Даже не представляю, как чужая воля сумеет после этого как-то повлиять на тебя…

— Словом, ты меня защитишь?

— Да.

— Отлично. — Я заговорил вслух с Председателем. — Передавайте ваш Знак. Я готов.

— Отлично! — проговорил старик. — Когда я был молод и принимал Знак от своего предшественника, то планировал изменить устройство страны, сделать ее лучше. Позже я понял, что это было ошибкой. Ничего менять нельзя. Олесь, пообещайте мне сначала разобраться в том, как устроена Вечная Сиберия, а потом задумывать реформы…

— Ладно, обещаю!

— Олесь, нет! — крикнула Рина.

— Надеюсь, вы поймете, что любые реформы — это смерть, — совсем слабым голосом сказал Председатель. — Возьмите меня за руки.

Я взялся за его узловатые сухие и горячие пальцы.

ОБНАРУЖЕН НОВЫЙ ДОПАРТ

УСТАНОВИТЬ?

ДА / НЕТ

— Олесь, ты предаешь память своей тети! — с ненавистью выкрикнула Рина.

“Да”, — подумал я, но отвечал не Рине, а запросу нейрочипа.

— Какой большой! — восхищенно протянула Ива на моем внутреннем интерфейсе и, заметив мое удивление, мило покраснела. — Я имею в виду Знак. Он очень… э-э-э… большой, если сравнивать с теми допартами, что установлены…

ДОПАРТ СКАЧИВАЕТСЯ

— Что он делает, этот Знак? — спросил я Иву. — Пудрит мозги?

— Не только… Он отгоняет Погань… Я пока не уяснила всех его функций, но это что-то потрясающее…

— Очень надеюсь на вас, Олесь, — прошелестел Председатель, держа меня за руки и содрогаясь как от электрических ударов. — Не было времени обучить вас, ознакомить с хозяйством, так сказать… Когда мы отдали вас россам, я и не подозревал, что опыт удастся и вы сумеете собрать допарты. И тем более принять Знак Вечной Сиберии… Иначе я бы не отдал вас россам, а сразу вызвал в Князьград как своего преемника…

Он содрогнулся как-то слишком сильно, кто-то вскрикнул высоким голосом, и интерфейс внезапно известил:

СКАЧИВАНИЕ ПРЕРВАНО

— Что такое?

Я огляделся. Вероятно, передача такого “большого” Знака слегка замутила поле моего внимания, и я отвлекся на секунду. И Ива была чересчур занята безопасностью передачи и тоже потеряла бдительность.

Мы оба прозевали тот момент, когда к нам подошла Рина и ударила Председателя моей шпагой, извлеченной из рюкзака, прямо в сердце. Председатель разинул рот, руки его ослабли и выскользнули из моих пальцев. Витька стоял возле журнального столика, держась за причинное место, по которому его угостила Рина, когда он попытался ей помешать. Он-то и вскрикнул от боли и неожиданности.

— Вот так! — задыхаясь, выкрикнула Рина. Лицо ее покрылось красными пятнами. — Великие планы, великие цели! Мать вашу! Не на простой народ у ног ваших смотрите, а наверх, на небеса, куда ваши души черные рвутся да никак не попадут! Твари вы все! Великие цели — это всегда великие страдания… И на головы палачей… да прольются они…

Она опустила окровавленный клинок, глядя на шелковый халат Председателя, по которому расплывалось маслянистое пятно. Старик осел в кресле, голова его бессильно упала на грудь.

— Ива! — вслух сказал я. — Допарт установлен?

— Не полностью. Он не будет работать так, как должен. Но основные фрагменты установлены…

На внутреннем интерфейсе возникла новая иконка — Знак Вечной Сиберии. Но был он тусклый, неактивный, как Знак Дольмена сразу после установки. Я повернулся к Рине.

— Дура! — рыкнул я. — Не могла потерпеть минуту? С этим Знаком мы бы уничтожили Поганое поле! Построили другое государство, лучше! Думаешь, я повелся на всю эту брехню про “у нас не было другого выхода”? Другой выход ВСЕГДА есть!

— Ты бы забыл обо всем, когда получил бы власть… — пролепетала Рина.

— Не забыл бы, Рина!

— Ты все позабыл, Олесь! — Голос Рины окреп. — Свое прошлое, свои прежние мечты… Меня ты позабыл, Олесь! Сколько времени мы рядом, а ты… Не Рина я — так на каторге назвалась, чтобы хоть старое имя свое не поганить! Я КАТЕРИНА! Катя, твоя любовь, которую ты позабыл!

Глава 13. 37-й Западный Посад

— Катя? — не сразу понял я. — Это которая уехала в Князьград, бросив прежнего Олеся?

На автомате заговорил о себе в третьем лице. Не мог думать о себе в “доглючную эпоху” как о той же самой личности, что и сегодня. Да и разные это были личности, если верить Иве: мою личность полностью “переустановили”.

— Не бросала я тебя, — сдерживая рыдания, сказал Рина. То есть Катя. Он держала шпагу, с которой стекала кровь, и была, судя по всему, потрясена собственным поступком. — Насильно увезли…

— Как это — насильно увезли? Что за бред? И как тебя на каторгу занесло?

Рина (я называл ее про себя этим именем) взяла себя в руки. Бросила окровавленную шпагу на колени мертвого Председателя, на которого все мы перестали