Голованов, даже пребывая в замороченном состоянии, вздрогнул. Но выражение лица не изменилось.

— …и пока что заменять его будете вы, Артемий Витальевич. Вы понимаете?

Да, он определенно понимал. До меня донеслись флюиды радостного неверия в неслыханную удачу.

— Вы не будете ничего менять. Вы будете следить за порядком. Вы будете ждать моего возвращения. Когда я вернусь, то скажу первому попавшемуся Модератору, что я — Олесь Панов. Тогда служба Модераторов должна будет с комфортом препроводить меня и моих спутников в Детинец, к вам. Дайте соответствующие распоряжения Администраторам и Модераторам. Прием, как поняли?

— Это для меня великая честь, — механическим голосом сообщил Голованов. — Рад служить отечеству! Слава Вэсэ!

— Слава Вэсэ, — подтвердил я.

Голованов пожирал меня преданным взглядом, но меня грызли сомнения. Волшба испаряется со временем, и Представитель Председателя когда-нибудь избавится от магического наваждения, начнет думать и соображать, почему Председатель умер не от болезни и старости, а от дырки в сердце, проделанной шпагой. И какое отношение к этому имеют невесть откуда взявшиеся молодые люди. Я не знаю, как долго меня не будет — возможно, слишком долго, и волшба выветрится.

Я пока не прикидывал, как поступлю, когда вернусь и вернусь ли вообще. Наверное, надо устроить тут капитальные реформы. Важный вопрос — а хватит ли мне мозгов для этого? — останется без ответа до тех пор, пока я не возьмусь за дело. Прямо сейчас могу лишь заявить, что желания повелевать целым народом у меня нет и в помине.

— Ива, нужен совет, — мысленно обратился я к умботу. — Что делать? Снова этот вечный вопрос.

— Что делать именно в этой ситуации, учитывая, что твоя волшба имеет срок действия, ты чувствуешь ответственность перед Вечной Сиберией, но не хочешь ею управлять, а статус Катерины неопределен?

— Да! — подтвердил я, обрадовавшись тому, что хоть кто-то есть умный в моей башке…

— По первому пункту советую полагаться не на волшбу, а на обычные человеческие алчность и властолюбие. Скажи Голованову, что отныне он — полноправный Председатель, а не исполняющий обязанности. Когда вернешься, найдешь его и заколдуешь. Пусть избавится от тела Кирсанова, может пышные похороны устроить по желанию. И пусть запустит новый квест, чтобы местные радостно восприняли нового Председателя.

— О, точно! Волшба выветрится, а любовь к власти у таких вот представителей Хомо чиновникус — никогда!

— По второму пункту рекомендую тебе все же когда-нибудь вернуться… Править или нет, и если править, то как — все это решишь со временем. Я верю в то, что ты набираешься мудрости.

— Благодарю…

— По третьему пункту я уже советовала быть честным и с собой, и с Катериной.

— Окей. — Я повернулся к Голованову. — Подождите-ка здесь…

Вернулся в кабинет-спальню Председателя. Рина сидела возле Витьки, закрывая одной рукой лицо. Витька перестал хвататься за свое достоинство и при моем появлении с любопытством глянул на меня.

— Рина, я…

— Слыхала, — отозвалась она устало и убрала руку от лица. — Ты велел этому мордатому ничего не менять в государстве.

— Пока не вернусь, — добавил я. — Если устраивать реформы, то делать надо это с умом, а не делегировать кому попало… Будет хаос.

Она кивнула, не желая спорить.

— Поедешь прямиком в Республику Росс, Киру свою спасать?

— Да, — честно сказал я, вспомнив, что успел рассказать Катерине о любви к Кире, сидя ранним утром у костра по дороге в Князьград. Рина тогда сказала, что завидует ей белой завистью… Подумать только! Тогда я и не подозревал, что Рина — это Катя. Когда она сказала, что некий человек любил ее, но позабыл, я обозвал его сволочью. Рина рассмеялась и посоветовала не спешить судить других.

— Помню, как же, — улыбнулась Рина, — как ты про Киру мне толковал. Рада за нее — честно! Идти с вами, стало быть, мне нежелательно.

— Будет лучше для всех, если ты останешься здесь, — сказал я, испытав огромное облегчение оттого, что Рина такая сообразительная. — В Князьграде. Я дам задание новому Председателю, чтобы оформили на тебя хороший дом и посадили на довольствие… Так, кажется, это называется? Тебя вычеркнут из всех каторжных списков, начнешь жизнь с чистого листа. Выйдешь замуж, если захочешь…

— Да ты прям все распланировал! — чуть насмешливо проговорила Рина.

— Ты против? Единственное, на чем настаиваю, — останься здесь. Живи, как хочешь.

— Я не против, — сказала она. Помолчав, добавила: — И обиду на тебя не держу. Теперь вижу ясно: ты совсем другой человек. Прежний Олесь был романтичным, мечтательным, добрым… А ты, ведун Олесь, куда холоднее… Порой в дрожь от взгляда твоего бросает. И циничный, в людей не веришь совсем…

Я хотел отшутиться — сказать, что, дескать, циничным стал после жизни в Скучном мире, но вовремя вспомнил, что Рина даже после каторги не потеряла веры в людей. И промолчал.

— Желаю вам с Виктором успехов, — продолжила Рина неуверенно. — Спасите Киру, порешайте все свои дела и… возвращайтесь поскорей, что ли.

Она поднялась и неожиданно обняла меня за торс, пропустив руки у меня подмышками.

— Желаю тебе, Олесь, счастья, — проговорила она тихо. — От всего сердца. Хоть и стал ты другим, не забывай, кем был — добрым и отзывчивым.

Я неловко похлопал ее по спине.

— Спасибо, Рина… То есть Катя. Мы постараемся вернуться в ближайшее время…

***

Новому замороченному Председателю я (не без подсказок со стороны Ивы и Витьки) дал несколько поручений.

Во-первых, в срочном порядке организовать ночное освещение Посадов, фермерских жилищ и по возможности всей периферии Вечной Сиберии. После смерти Председателя и незавершенной установки допарта на мой нейрочип Поганое поле начнет пожирать территорию государства с удвоенной или утроенной силой, люди в опасности. Никто из нас не знал, когда и с какой скоростью атакует Поганое поле, но соломки подстелить следовало уже сейчас.

Во-вторых (и это поручение я дал громко, чтобы Рина не пропустила ни слова), нужно было отменить издевательства над людьми на каторге — вроде обливания холодной водой, внушения через чип всяких страшных мыслей, непосильных работ и неоказания медицинской помощи тем, кто в ней нуждался.

В-третьих, обеспечить Рину элитным жильем в Князьграде с прислугой и государственным обеспечением на постоянной основе. Имя Рины требовалось удалить из всех списков преступников, обелить, отмыть и припудрить.

В-четвертых, следить за тем, чтобы в Вечной Сиберии все оставалось на своих местах, и ждать Олеся Панова сотоварищи. Все Модераторы и Администраторы должны ожидать условной фразы “Олесь Панов из Скучного мира прибыл развеяться”, после чего оказать сказавшему эту фразу всякое вспомоществование. Фразу придумал Витька, заверив, что случайно ее никто не сболтнет. И если по