— А я с предателями, да к тому же идиотами, не разговариваю.

— Крис! — В один голос воскликнули мы.

Себастьян вместо того, чтобы хоть как-то защитить себя, набычился, втянул голову в плечи и сжал кулаки. Я покачал головой, как в детстве.

— Кристиан, всё почти так, как ты сказал, но в легенду о неверности моей супруги будут внесены изменения, согласно которым грешить она будет с лордом Себастьяном Гвейном, за что последний будет отправлен на Север с очень сложным и едва выполненным заданием. Супруга удалиться от дел государственных и будет заниматься только светскими и благотворительными вопросами. А Кир будет назначен советником Императора. Как тебе?

— Браво, Ваше Величество! Лучше не придумаешь. И когда лорд Гвейн отбывает?

— Завтра утром. — Ожидая следующего удара, Тьян задрал подбородок.

— Смотри в оба, чтобы тебя там не сожрали, а то мне не на ком будет оттачивать свое красноречие: на императоре же нельзя, а на императрица — тем более.

Мы, все, не сговариваясь, простили Тьяна и шагнули дальше в будущее без груза обид, недоверия, боли; с крыльями прощения и веры. Осталось самое сложное — простить самого себя. Но я уверен, он справится.

Глава 31

Прошло ровно шестнадцать лет с того страшного дня, когда казнили моих родителей. Меня больше не мучают кошмары. Более того, целый год испытаний, выпавших на нашу с Дамианом долю, остался позади. Для нас наступили относительно спокойные будни, полные рутинной работы. А я так совсем расслабилась: большую часть дел переложила на Румину, которая с энтузиазмом занималась светской деятельностью и благотворительностью и с гордостью носила звание Первой Фрейлины. Таисия же отказалась становиться фрейлиной, что совершенно не мешало нам регулярно видеться. Под ее чутким руководством я вышивала полог для нашего сына. Он ещё даже не начал толкаться у меня в животе, но я вышивала довольно-таки медленно и должна закончить как раз незадолго до родов. Сейчас же мы с Дамианом пили травяной чай с медовыми лепешками и хрустящим имбирным печеньем. Обсуждать ничего не хотелось: ни императорские заботы, ни моё ужасное самочувствие по утрам, ни грядущий завтра бал. Хотелось тишины, спокойствия и умиротворения. В самую длинную зимнюю ночь я вспоминала родной сердцу морозный Север, свою белоснежную подругу Вьюгу, снежные поля, колючие морозы, промерзшую крепость, согретую солдатским байками, освещённая жёлтыми фонарями и вспышками стихийных порталов. Вздыхала украдкой об эссе, висящей сейчас на почетном месте в оружейной. Надеюсь, что будет возможность родить не одного ребёнка, а хотя бы двоих, чтобы я могла нанять для них мастера из Шираза, который обучил бы их владению этим чудесным оружием. Сама я сделать этого уже не успею. Мечты. Оглядываясь назад, я ни о чём не жалела и ничего не хотела исправлять, только лишь молилась, чтобы успеть взглянуть, каким вырастет наследник, успеть побыть любимой и счастливой женщиной. Кажется, я слишком глубоко задумалась и только сейчас ощутила пристальный взгляд мужа, поджала пальцы на ногах от волнения. Только бы ни о чем не догадался раньше времени, не хочу, не смогу жить так.

— Ты расскажешь, что за ритуал применяла тем утром?

Ну вот… Он уже не раз подбирался к этой теме слишком близко и пытался выведать подробности случившегося тогда. Раньше мне удавалось заговорить ему зубы. Выйдет ли сейчас? От необходимости отвечать меня спас громкий стук в дверь. Так стучал только один человек. Только у него хватало наглости и полномочий и не хватало совести беспокоить Его Величество в такое позднее время. Дамиан страдальчески вздохнул и бросил в мою сторону красноречивый взгляд, обещая вернуться к этому разговору. Но я уже придумала, что нужно ему сказать, чтобы он так ничего и не узнал до того самого часа.

— Войдите. — Негромко сказал муж, видимо надеясь, что за дверью никто не услышит. Но, увы, дверь бодро распахнулась, и в гостиную наших покоев пружинистым шагом зашел господин Дагон, сияя как начищенные пуговицы на кителе.

— Ваши Величества, — поклоном поприветствуй он нас обоих, хоть Дамиан и видел его уже пару раз за день, — Вы просили беспокоить в любое время по неотложным вопросам.

— Угу, — мрачно буркнул Дамиан, — и очень об этом сожалею.

Я спрятала улыбку за чашкой с чаем. Господин Дагон отлично справлялся со своими служебными обязанностями, но был настолько нозящим, что хотелось видеть его, как можно реже. Боги не додали ему роста, привлекательности, чувства юмора, ловкости, но зато с лихвой отмерили ума и занудности. Для преступников самой страшной пыткой был разговор по душам с Дагоном. На всех официальных и неофициальных дворцовых мероприятиях он умудрился каждого приглашенного лично охватить своим неуемным вниманием, что с одной стороны было нам на руку, ведь большую часть времени господин Павол Дагон находился рядом с нами, а остальные гости образовывали вокруг широкую зону отчуждения. Но тогда вся его энергия доставалась нам, и ещё Киру с Кристианом. В результате у всех начиналась мигрень. Кир, Крис и Дами после этого обычно устраивали попойку, а мне приходилось страдать на трезвую голову. На следующее утро мы страдали вчетвером: я от токсикоза, а эта троица от дичайшего похмелья. Приходилось заваривать северные травы, которые заготовил летом Большой Билл. Он передал мне целый мешок через бабушку. В мешок он положил письмо, в котором рассказал, что решил не возвращаться в крепость и стал травничать понемногу, чему я была весьма рада. У меня до сих пор дыхание спирает и в глазах темнеет, как вспомню, насколько у него тяжелая рука.

— Разрешите доложить, Ваше Величество? — Чётко, по уставу, слегка гнусавым голосом спросил господин Дагон.

Дамиан подпер голову рукой и мрачно сказал:

— Разрешаю.

Если так пойдет и дальше, тогда скоро выражение его лица будет намного мрачнее, чем у Кристиана.

— Ваше Величество, в Янтарию вернулся лорд Себастьян Гвейн.

— О, Боги. — Простонал муж. — Вы же могли сказать об этом сразу?

— Ваше Величество, прошу меня извинить, так я и сказал сразу же. Как только мне принесли отчет, я сразу же поспешил сообщить. Вы же сами, Ваше Величество, говорили, в любое время дня и ночи. — Павол говорил быстро и чётко. Лицо при этом было самое серьёзное, и было совершенно ясно, что он совсем-совсем не шутит, указания выполняет чётко, местом своим дорожит. Кто со стороны посмотрит — увидит этакого идиота на побегушках. Но у кого хватало глупости обманываться на его счёт, потом очень об этом жалели. У