— Вопросы есть?

Зал взревел.

За кулисами Бориса и его охранников ждала группа офицеров:

— Ну ты, парень, и устроил цирк! Впору комендантский час вводить, тут сейчас такое начнется! — командующий укоризненно покачал головой. — Надо тебе по-быстрому отсюда выбираться. Пошли, мы пару бэтээров подогнали…

На решение Борису оставались доли секунды. Если пойти сейчас с ними — все, операцию можно считать законченной. Точнее, сорванной: не станет же Салаудди нападать на колонну военной техники. Или станет? Впрочем, скоростью реакции Борис отличался не только на ринге.

— Ополоснуться бы, — попросил он, брезгливо передергивая плечами.

— Только мухой, — распорядился командующий. — Пять минут на все, — он кивнул охранникам Бориса.

Те осмотрели раздевалку и смежную с ней душевую — пусто. Борис бросил на скамейку принесенную одним из охранников стопку одежды, пощупав — четки лежали во внутреннем кармане пиджака — поставил рядом ботинки. Охранники, переглянувшись, вышли, заняв пост снаружи.

Один из шкафчиков распахнулся, оттуда выпрыгнул щуплый невысокий подросток.

— Это что еще за тень отца Гамлета? — изумился Борис.

«Тень», стукнув пяткой по полу, щелкнула замком на ведущей в раздевалку двери и опять скользнула в шкафчик. Борис потянул на себя дверцу — вытащить, спросить, понять…

Сзади — в душевой — загрохотало, комнату заволокло клубами не то пыли, не то дыма…

Очнулся Борис от того, что невыносимо затекло все тело, почему-то скрюченное в позу эмбриона. Но еще гаже был запах. Нестерпимо воняло мазутом, речным илом и выгребной ямой. Спина упиралась во что-то твердое, угловатое. То же самое можно было сказать о плечах, ногах и даже, кажется, голове. В ящик его, что ли, засунули? Ага, в котором когда-то возили навоз, судя по запаху… От слова «возили» в мозгу что-то перещелкнуло — багажник! Скрутили и бросили в багажник. И отвезли куда-то. Потому и тело все затекло, и вокруг углы какие-то. А снаружи характерный хлопок донесся — точно, дверцей автомобильной хлопнули. И голоса… Один важный, начальственный, другой — лениво тягучий.

— Не сдох там этот бекхановский выродок? Посмотри, — приказал начальственный голос.

— Только что смотрел, дышит. В бессознанке, — сообщил ленивый.

— Ладно, пусть пока. Я сейчас заберу этого Босса, объеду все точки, которые он подыскал. Бойцы на подходе, их заселять и инструктировать нужно срочно, пусть показывает. А про наш драгоценный трофей ему знать не надо, не его это дело. Мое… Только мое. А ты, Заурбек, мальчишку, как очнется, помой, накорми… да, проверь его и шмотки его — может, у него при себе сигналка какая-нибудь… если папа его очень любит, должен контролировать его перемещения… проверь, короче. Если найдешь — почистишь. Нам тут гостей от Бекхана не надо.

— А если маяк не в шмотках, а в теле?

— Ну, выковыряешь, что ты как маленький. Так даже лучше, — начальственный голос коротко хохотнул. — Потом видеообращение запишешь. Пусть скажет папашке своему, что… Нет, по делу пусть пока ничего не говорит, никаких условий. Просто «привет, папа, обращаются пока что хорошо»…

— А если пацан вообще говорить не захочет?

— Мне тебя учить, что делать, чтоб заговорил? Впрочем, неважно. Главное, чтоб папаша его увидел и узнал, в чьих руках его драгоценный наследник.

— Тогда и тебя надо на пленку снять, — осторожно проговорил тот, кого назвали Заурбеком. — А то не поверит. Бекхан же думает, что ты в пакистанском госпитале помираешь.

— Верно, — согласился начальственный голос. — Вот вернусь — и снимешь. Я этому шакалу отдельную речь скажу…

«Теплов-то насчет маячка как в воду глядел», — подумал Борис, пытаясь пошевелить ногами и руками. Безуспешно, впрочем: похоже, дело было не только в скрюченном положении — руки и ноги были чем-то замотаны. Скорее всего, скотчем: рот тоже не открывался, явно заклеен. И глаза чем-то замотаны. Ладно хоть не скотчем, повязка немного сползла, и, если скосить глаза, виден край собственного плеча и какие-то углы за ним. Не густо. В общем, постарались похитители на совесть. И сканер у них есть, и маячок, если что, готовы «выковырять»… От одной мысли о подобной «операции» его резко замутило. Стоп. Тошнота со скотчем на губах — не лучшая идея. И вообще — отставить. Ты же не думал, что с тобой тут церемониться будут? Это тебе не министр культуры… Ну что ж, схватка так схватка. Наблюдать, выжидать, ловить удобный момент — и…

— Если что, звони мне вот по этому телефону, — распорядился начальственный голос. Теперь он звучал дальше, видимо, говоривший отошел от машины.

— Меня вообще-то Ширвани искать будет, — отозвался тот, кого начальственный называл Заурбеком. — Может, ему надо тоже позвонить?

— Я сам ему позвоню. Обойдется без тебя пока.

— Так, а с Боссом что? Он сюда вернется?

— На вот деньги, заплатишь ему. И пускай катится на все четыре стороны. Его не сегодня-завтра с его турецким паспортом менты скрутят. Можешь ему об этом сообщить… Если хочешь, — с неприятным смешком добавил начальственный.

— Оно мне надо? — хохотнул Заурбек. — Хотя почему не сказать?! Он и без нас жизнью обиженный.

— Да, еще… На всякий пожарный. В подвале ящик с тротилом, обращаться умеешь.

— Не надо мне такого пожарного случая, — фразу завершил свистящий плевок.

— Все, Заур, до встречи. Аллах акбар!

— И тебе, Салаудди, Аллах акбар!

Салаудди! Борису показалось, что сердце сейчас выскочит наружу. Он понимал, конечно, что, судя по всему, операция пошла по намеченному плану. Но все-таки… Мало ли, кто мог его похитить — чисто ради выкупа. А если обладателя начальственного голоса зовут Салаудди, значит, все сработало. Только вот куда он поехал? И где четки? И где, если уж на то пошло, я сам? И что еще за босс? Неужели и тут есть свой Босс? Только почему-то он у них не в почете.

Рядом с «Нивой» заворчал мотор другой машины, взвизгнула резина, и звук мотора стал быстро удаляться.

В багажник хлынул свет.

— Фу! Какая вонь! Из сортира они его достали, что ли? Нет, так дело не пойдет.

Снаружи что-то зашуршало, заскрежетало, и в Бориса ударила струя холодной воды. Он попытался что-то сказать, но вышло мычание.

Заурбек засмеялся:

— Ишь ты, зашевелился! Резвый баран! Слышь, ты! Я тебе сейчас ноги освобожу, не вздумай ими махать. Я знаю, ты умеешь. После твоего вчерашнего аттракциона в цирке кругом только и разговоров, какие фокусы ты показывал. Аккуратно выползаешь и стоишь по стойке смирно. Помыть-то тебя надо. Самому, небось, тошно от вони.

Борис кивнул. Заурбек разрезал скотч на ногах и снял закрывающую глаза повязку. На бандита он ничуть не походил: встретишь такого на улице, подумаешь — продавец с фруктового рынка, а то и менеджер какой-нибудь. Ну, положим, явно «лицо кавказской национальности», но таких — тысячи. В том числе вполне добропорядочных. Даже бороды — вечного отличия горных бандитов — и той нет. Хотя… Борис на мгновение задержал взгляд… лицо смуглое, но нижняя часть чуть-чуть, почти неразличимо светлее верхней. «Значит, была борода, недавно сбрил. И значит, мозги от лежания в багажнике и всего прочего не испортились, — подумал Борис, — и это отлично. Вот только мышцы все затекли, но это временно». Выбравшись из багажника, он пошатнулся, но устоял. Огляделся мельком. Солнце яркое, но еще невысоко — похоже, утро, то есть в багажнике он провалялся ночь. И куда его за это время могли увезти? Под ногами асфальт, чуть дальше, за двумя кипарисами — железные ворота, довольно ржавые. Слева — дом. Не горная сакля — обычный домик, из тех, что называют частной застройкой. Небогатый, одноэтажный, но вполне добротный. Справа за спиной Заурбека торчала будочка летнего душа, Борис мотнул в ее сторону головой.