Пока я размышляла о натуре собственника некоторых, Сеш, с лёгкостью лавируя в многочисленных толпах адептов и преподавателей, прошёл через несколько учебных корпусов. Поморщился от странного запаха из полуоткрытых дверей, явно ведущих в ученическую столовую, и, аккуратно обходя мутноватые лужи, взявшиеся непонятно откуда, вошёл через арку на территорию, отведённую магистрам и мастерам. Не то чтобы это было так заметно, но проигнорировать предупреждения не получалось при всём желании случайных посетителей и забежавших по делам адептов. Охранные заклятия, фонившие неразбавленной магией смерти на добрый десяток метров вокруг, были более чем убедительны. Сомневаюсь, что это так уж сильно останавливает жадных до знаний личностей, но точно заставляет держать себя в руках.

Я невольно поёжилась, сильнее прижавшись к своему дракону. Организм, не до конца вылеченный, наспех подлатанный, остро реагировал на чуждую ему магию. Особенно на такую мощную, да ещё в такой концентрации. И как бы мне ни хотелось остаться невозмутимой, когда Сеш заходил в жилой корпус, всё равно вздрогнула, поморщившись от непрошеных воспоминаний.

Рат совершил фактически невозможное. Он поднял меня на ноги, прокляв всех, кого смог вспомнить, и даже составив отдельный расстрельный список. Он зудел, ныл, ругался, язвил и ехидничал не переставая, вынуждая меня пить приготовленные им лично зелья и настойки. Чёрный дракон сделал всё, что мог, и чуточку больше, за что я перед ним в неоплатном долгу.

Но покорёженная психика никуда не делась, и поправить её до конца так и не получилось. Да, я стала меньше рефлексировать по поводу собственной смерти, и воспоминания перестали быть настолько острыми. Только и игнорировать звуки, запахи, ощущения магии, провоцирующие невольные ассоциации, так и не получилось. И аромат подгорелого мяса вызывал далеко не добродушный отклик в моей душе.

С другой стороны, это ведь не самая большая плата за возможность жить дальше и быть с теми, кого любишь. Когда можно наконец позволить себе расслабиться и закрыть глаза, доверившись полностью, без остатка. Зная, что любим, и любить в ответ так сильно, как только можно.

Ещё один поворот, новый коридор, освещённый магическим светильником, и Сеш’ъяр замер возле потемневшей двери. Подняв голову, я отметила следы от острых когтей и подпалины по всему её нижнему краю. На половине двери виднелись полустёртые, хаотично нанесённые узоры. Оказавшиеся при ближайшем рассмотрении чем-то отдалённо напоминающим печати. Часть из них была абсолютно непригодна к использованию, ещё часть успела выгореть или же израсходовать весь запас вложенных в рисунок сил. А ещё треть была банально замазана чем-то очень напоминающим кровь.

Расцепив руки, я подалась вперёд, коснувшись кончиками пальцев странных даже на вид красных пятен. Поскребла ногтем и поднесла пальцы к лицу, принюхавшись. Обоняние хоть и было притуплено огромным количеством зелий, влитых в меня Ней’ратом, но всё равно позволило опознать подозрительную смесь. И, не выдержав, я тихо засмеялась, качая головой:

– Дэни добрался до хранилища с овощами и безжалостно терроризировал несчастные помидоры? А остальное творчество тогда чьё?

Наверное, тут должна была прозвучать очередная байка из серии «Маленький скучающий дракон». Это мне было и знакомо, и понятно, учитывая, сколько тех же карт мне сын перепортил во время наших совместных путешествий. В крайнем случае, может, это была бы весёлая история из жизни и смерти некоторых неуёмных адептов, отличающихся слишком уж небезопасным для них чувством юмора. В конце концов, это Академия некромантии, я бы вряд ли чему-то такому удивилась.

Вот только что я точно не могла предположить, так это что большой, сильный, могучий, наводящий страх и трепет на окружающих дракон просто и незатейливо смутится. Радуя отсутствующих (к их счастью) зрителей стыдливым румянцем, приправленным очень недовольным взглядом. От Сеша несло таким диким конфузом и почти детской обидой, что я невольно поёжилась, чуть поморщившись. Чужие сильные эмоции и всплески магии вызывали не самые приятные ощущения фактически и на физическом уровне.

– Это, как ты выразилась, творчество… – Прокашлявшись, Сеш предпочёл толкнуть дверь и пройти в комнату. Он аккуратно поставил меня на ноги, закрывая и запечатывая вход парой мощных охранных заклинаний. И только когда убедился, что никто нас не потревожит в ближайшее время, он соизволил обернуться ко мне, притянуть к себе в объятия и закончить предложение, невнятно пробормотав в районе моей макушки: – Моё оно… – И вздохнул так тяжко, что я не могла не улыбнуться, смыкая руки на его пояснице и прижимаясь щекой к груди. – Печати мне не даются… Совсем! И я понятия не имею почему…

И признался с таким искренним недоумением пополам с праведным возмущением, что я тихо прыснула, уткнувшись носом в рубашку Сеша и с удовольствием и облегчением чувствуя, как его руки надёжно удерживают меня от банального падения. Слишком много сил я потратила, а в таком состоянии восстановиться так быстро не смог бы и самый ленивый нелюдь в мире, приходящийся мне отцом.

– Сеш, тебе сколько лет? – вздохнула я, позволив вновь подхватить себя на руки, донести до кресла.

Устроившись в нём вместе с драгоценной ношей на коленях, дракон откинулся, вынуждая меня распластаться на нём, и нехотя признал:

– Много. Но при чём тут мой возраст и эти чёртовы печати?

– Ты, мой дорогой дракон-некромант, спустя столько лет жизни и практики мыслишь устоявшимся образом, стереотипами и выработанными принципами. Это неплохо, – хмыкнула я, припоминая, как эти же слова когда-то усиленно вдалбливал в меня Хаос, перемежая практической демонстрацией и воспитательными подзатыльниками. Учитывая, что он сам был ожившим противоречием всему вышесказанному, отцу раз за разом приходилось доказывать, что он исключение, подтверждающее правило. – Но магия печатей подразумевает совсем иной склад ума. Потому что подсознательно ты никак не желаешь верить в жизнеспособность этого раздела магии, тебе не хватает гибкости и пространственного мышления. И конечно же той самой элементарной уверенности, что всё не только получится, но и сработает как надо. – Помолчала немного, припоминая, с каким выражением лица всё это преподносилось мне во времена моего ученичества. И тихо фыркнула, потёршись щекой о мягкую ткань на плече дракона, поясняя: – Детям в этом плане легче. Дети не обременены навязанным опытом и общественным мнением, они не думают и не убеждены, что всё должно быть только так и никак иначе. Они просто знают, что хотят, знают, что им нужно, и знают, как этого добиться. Так что нет ничего удивительного, что Дэни так прогрессирует… А у тебя не получается. Только не обижайся, Сеш, ладно?

– Я не обижаюсь, – буркнул дракон, и я всё же услышала нотки обиды в его голосе. Только сказать на это ничего не успела. Его объятия стали крепче, запирая меня в тёплую живую клетку. И Сеш’ъяр тихо попросил: – Кора… покажи мне…

– Что именно? – откликнулась я так же едва слышно, неосознанно сжавшись от неприятного предчувствия, покалывающего кожу.

По спине пробежал мороз, а я стала ждать ответ, подспудно уже понимая, и зачем было это отступление о печатях, и почему я так не хочу слышать просьбу своего супруга.