осознал, что удача повернулась спиной, что судьба, увы, заставляет его потерпеть поражение да распрощаться со всем, чем жил…

79 Часть

Мамонов кивнул одному из своих сообщников, и тот приставил к голове Алексея пистолет.

— Да, — взял Мамонов застывшую в ужасе Софью за шею.

Держа другой рукой её в своих крепких объятиях, он знал, что уже не посмеет противиться. Заставляя её смотреть на возможно теряющего жизнь любимого, Мамонов сказал:

— Я всё прекрасно спланировал, как всегда. И то, что вам удалось отстранить меня от двора, не помешает в остальном. А уж доверие государыни я верну, не беспокойтесь. Кто докажет, кто расскажет, что здесь было? А никто, — снова смеялся он. — А кто посмеет, исчезнет с лица земли, а я вновь взойду высоко.

— И тебе подрежут однажды крылья, — выдал вдруг Алексей, на что Мамонов вновь рассмеялся, но на этот раз недолго.

Прижав Софью за шею к дереву, он прислонился к ней всем телом с такой силой, что она издала стон от боли:

— Смотри на него, смотри и молись… Сейчас ты станешь моей на глазах у него, но если хоть пискнешь, ему тут же прострелят голову.

Всё, что Мамонов дальше грубо совершал, уничтожало теперь желание жить и в Софье, и в Алексее. Софья не произнесла и звука, поваленная на землю да поддавшаяся жестокости насильника. Она не смела взглянуть на любимого, но верно молилась, чтобы её жертва помогла его спасти… Только бы его не пристрелили…

Алексей же, пытаясь безнадёжно вырваться, никак не мог помешать происходящему. Только он кричал, его били ногою в живот. Только он двигался, ему наступали на конечности.

Судьба, казалось, была против чистоты любви, позволяя злу вершить свои дела. Будущее несло теперь лишь беспросветность, боль и смерть души обоим любящим. Алексей понимал, что минуты его сочтены. Сопротивляться врагу было невозможным и спасти никто не мог, не зная, где это всё происходит.

Обессиленные оба и Софья, и Алексей с туманом от не останавливающихся слёз на глазах смотрели друг на друга, но прощаться не хотелось. Отпрянувший от жертвы Мамонов взглянул на них обоих, но смеяться уже не стал.

Поправив одежду, он взял от одного из своих сообщников пистолет и подошёл к Алексею:

— Вот и всё, подонок. Ты увидел всё, что я хотел, и, верю, понял всё. Попрощаться время тебе дам, — сделал он выстрел в ногу Алексея и насладился видеть, как тот с криком от боли съежился на земле. — Время на исходе, — выстрелил он во вторую ногу и приказал паре напарников. — Тащите в конюшню. Там пусть и покоится с миром.

— Нет!!! — с надрывом вырвалось из груди Софьи, но ноги и её будто были отняты.

Она билась руками об землю, уставившись на любимого, но подняться сил не было. Скрюченный от боли, обессиленный, измученный он исчезал из вида, из последних сил оглянувшись на возлюбленную на прощание.

— Нет!!! — снова орала Софья, но никто её будто не слышал. — Я буду твоя!!! — прокричала она Мамонову, с гордостью провожающему Алексея. — Я буду твоя!!! Отпусти его!!!

— Я его и отпускаю, — молвил тот да крикнул своим людям. — Поджигайте конюшню!

— Алёшенька!!! Нет!!! — орала изо всех сил Софья, но всё было безнадёжно.

В считанные минуты яркое пламя начало расти и распространяться по сухому дереву недавней постройки. Никакой крик не помогал Софье подняться, спасти погибающего любимого. Никакой спаситель не приходил…

Охваченная горем потери, Софья и не заметила, как обессиленная легла на землю, уставившись на догорающую конюшню. Она смотрела на жар огня, на вздымающийся к небу чёрный дым, а душа будто улетала туда же, к небу, к уже исчезающему в её сознании возлюбленному…

— Расчистить всё, тело найти и доставить, — прозвучал будто вдалеке голос Мамонова.

Он торжествовал, отдавая приказы своим молчаливым сообщникам, и те, словно его вечные да покорные рабы, с поклоном обещали всё убрать да отыскать тело Алексея.

Они остались все здесь, после того, как помогли усадить Софью в карету да проводить уезжающего с нею Мамонова. Словно в тумане ада Софья не шевелилась, не говорила. Она смотрела куда-то вдаль перед собой, и всё было уже всё равно.

Что дальше жизнь преподнесёт — не волновало. Софья была готова просто уйти вслед за погибшим любимым… Страшно больше не было…

80 Часть

Уже было темно, когда Мамонов привёз Софью в имение к её родителям. Потрепав свои волосы да одежду, приняв потрёпанный да уставший вид, он вышел из экипажа.

— Помогите, — молвил он, уставившись в землю, а несколько находящихся на дворе крепостных тут же позвали хозяина.

Князь Аганин с недовольством вышел, закутываясь в толстый халат, словно его только что разбудили. Узнав Мамонова и видя карету, он с тревогой подбежал.

— Там был пожар… Он хотел погибнуть с ней… Я спас…. спас Софью, — молвил Мамонов, словно был в шоке.

Так он и стоял, пока Софью не увели, а князь лично не пригласил пройти в дом. Уединившись с Мамоновым, князь выслушал его версию о том, что, мол в недостроенном имении Алексея случился пожар, а Алексей, попавший с Софьей в ловушку огня, не хотел с нею расставаться. Мамонов же, выследивший их, спас Софью, а Алексей на их глазах погиб.

Оставив Мамонова задержаться в их доме на правах жениха Софьи, князь тут же составил письмо да отправил со своим посыльным во дворец.

Худая весть к утру быстро распространилась, заставив друзей Алексея с шоком принять весть о гибели друга. Не желая верить в случившееся, и Николай, и Антон молча сидели, уединившись в бывшей спальне друга во дворце. Они смотрели в пол, вспоминая, как им несколько часов назад сообщили о смерти Алексея, о полученном из дома Аганиных письме, но верить в произошедшее всё равно не хотелось.

Поднявшись с обидой и разрывающейся в душе болью от потери товарища, Антон решительно вышел из комнаты. Он сразу явился в комнату Александры, застав ту, рыдающую в подушку, на краю постели.

Схватив её за предплечья, Антон встряхнул её встать перед собой, и с яростью выдавил из себя:

— Убийцы…. мерзавцы вы все, и ты вместе с ними! Подлая, жестокая, самоуверенная, — перечислял он, но рыдающая Александра перебила:

— Прекратите, умоляю! Я не хотела такого! Нет! Я не желала ему смерти!

— Радуйся, теперь Софью спокойно выдадут за вашего любимчика, — оттолкнул он её от себя, и Александра, теряя силы от переживания за случившееся с Алексеем и от чувства вины, опустилась