— А когда Сабрина получила последнее письмо?

— Больше трех недель назад. В общем, все так же, как и у нас.

Клара напряглась, чтобы рассортировать всю эту информацию в своей голове. Она была настолько напугана, что ей трудно было ясно и логично думать.

— Но, — наконец произнесла она, — когда полиция заверяла — или, во всяком случае, предполагала, — что автор писем к Сабрине безобиден, они ведь, естественно, еще ничего не знали о наших письмах. Все выглядело так, словно Сабрина — единичный случай.

— Да. Но разве это что-то меняет?

— Не знаю, — сказала Клара. — Однако это придает случившемуся совершенно другие масштабы, ты так не считаешь? Сабрина Бальдини — не просто случайно выбранная жертва, так же как и мы с тобой. У нас всех один общий знаменатель: наша работа в управлении по делам детей и юношества. Значит, преступник или преступники каким-то образом тоже должны быть из этой сферы.

— Но Сабрина там никогда не работала, — сказала Агнета, — ее работа лишь шла в том же направлении, что и наша.

— Да, этого уже достаточно. Это ведь ясная взаимосвязь. С "Детским криком" мы, в конце концов, тоже имели дело. Я попытаюсь еще раз реконструировать события, что имели место в то время, — добавила Агнета, и это прозвучало так, словно она упала духом. — Это будет нелегко. Сабрина в "Детском крике". Я в отделе социальной службы. Ты в отделе помощи по воспитанию. Но…

— Всякое бывало, — произнесла Клара и прислушалась к звукам на улице. Довольная Мари все еще ворковала себе под нос. С этой минуты мать ни на минуту не оставит ее одну в саду. Чувство страха снова вернулось к женщине.

— Я тоже еще раз тщательно обо всем подумаю, — сказала Клара. — Может быть, мне придет в голову случай, связанный с кем-то, от кого бы я могла ожидать подобных писем… Но ты не считаешь, что теперь наступил момент, когда нам все же следует пойти в полицию?

— Дай мне немного поразмыслить об этом, — попросила ее бывшая коллега, и Клара предположила, что на самом деле она хочет еще раз обговорить все это с мужем. — Нам следует учесть, что мы все трое уже три недели как не получаем эти письма. Может быть, дело закончилось само собой…

— Может быть, — ответила Клара, но ее голос звучал не очень уверенно. Женщину знобило, несмотря на жаркий день. — Может быть, все и прошло, Агнета, но никто из нас не может в данный момент вернуться к нормальной жизни. Может быть, мы уже никогда и не сможем, если дело останется невыясненным. Я не уверена. И ты тоже, если ты честно себе в этом признаешься.

— Нет, — согласилась Агнета, — я тоже не уверена.

Они обе замолчали. Клара все это время напряженно прислушивалась к звукам на улице. Она сейчас занесет Мари в дом. Немедленно. А затем тщательно закроет дверь в сад.

— Я позвоню тебе завтра, — наконец произнесла Агнета, — а к тому времени нам, может быть, придет в голову, о какой истории может идти речь. Иначе мы пойдем в полицию, не зная, в чем дело… Я обещаю тебе, Клара, мы что-нибудь предпримем.

Они распрощались. Клара тут же вышла на улицу, занесла манеж в гостиную и посадила в него Мари, которая начала плакать, потому что ей хотелось остаться в саду. Но ее мать тщательно замкнула дверь на веранду, после чего проверила все остальные двери и окна в доме.

Она заперла дверь перед великолепным днем с его солнцем и теплом, перед жужжащими пчелами и танцующими мотыльками, перед запахом цветов и теплой травы.

Она закрыла дверь перед жизнью — но не закрыла свои глаза.

5

Комиссар Кронборг в очередной раз сидел в гостиной в том же кресле, что и в предыдущий вечер. Несмотря на жару, его одежда была в надлежащем порядке. Он с благодарностью принял стакан воды и уже почти опустошил его. Напротив него сидела очень бледная Карен.

— Похоже, что у этой супружеской пары, — произнес Кронборг, — Фреда и Греты Леновски, действительно не было ни одного родственника. Ни детей, ни братьев и сестер, ни племянниц и племянников, ни, очевидно, даже кузенов или кузин. Два совершенно одиноких человека, у которых были только они сами.

— Но они, казалось, и не желали никакого контакта, — сказала Карен. — Когда я представилась им как новая соседка, они были не то чтобы неприветливы, но и нельзя сказать что душевными. Мне не показалось, что они желали бы завести с нами более близкое знакомство. Скорее появилось такое впечатление, что мой визит был им в тягость.

— Мы еще раз побеседовали с их соседями с другой стороны дома, — продолжил полицейский. — Судя по всему, была одна уборщица, которая регулярно, дважды в неделю, приходила в их дом. Из записной книжки госпожи Леновски мы установили ее номер и связались с ней. Она сообщила, что в начале прошлой недели ей позвонил Фред Леновски и сказал, что они с женой уедут на три недели и ей не нужно приходить. Уборщица была очень удивлена — во-первых, потому, что она была у них лишь за три дня до этого, и никто не упоминал о длительной поездке; а во-вторых, потому, что обычно, если Леновски уезжали, то просили ее приходить чаще, чтобы забирать почту и заботиться о цветах. Она и спросила об этом в разговоре, но Фред Леновски чрезвычайно грубо заявил, что ей ни о чем не надо заботиться и чтобы она ни в коем случае не приходила. Что ее очень обидело. По ее словам, она решила, что больше ни при каких обстоятельствах даже пальцем не пошевелит для этой пары. В общем, она тоже больше не стала заботиться об этих двух стариках и о доме.

— Фред Линовски уже находился под давлением? — предположила Карен.

Кронборг кивнул.

— Видимо, под ощутимым. Он должен был позаботиться о том, чтобы уборщица ни в коем случае внезапно не появилась. К его шее, наверное, был приставлен нож. Он даже не попытался дать ей какой-нибудь скрытый намек.

— Или же ему так быстро ничего не пришло на ум… Не думаю, что в такой ситуации я могла бы ясно мыслить.

— Что меня интересует, — сказал комиссар, — так это откуда преступник знал о существовании уборщицы. Конечно же, это может и не иметь значения. Леновски были стары и жили в довольно большом доме, и, чтобы держать все в чистоте, прибегали к помощи других — это должно было казаться вполне вероятным и для человека, который не знаком с их обычаями. Да и они наверняка, будучи запуганными, видимо, тут же рассказали о существовании уборщицы, когда их спросили об этом. В конце концов, тряслись за свою жизнь и были в этом правы. Но могло случиться и так, что преступник был точно осведомлен о распорядке в доме Леновски. Что опять приводит нас к мысли, что дело касается их знакомого. Ведь ему, в конце концов, даже не нужно было прибегать к взлому. Похоже, его без всяких трудностей впустили в дом или у него был свой ключ.

Карен обратила внимание еще на одну деталь:

— Уборщице позвонили? Тогда при повторе должен был набраться ее номер, а не наш.

— Уборщице позвонили с мобильного Фреда Леновски. Так же, как и в пиццерию днем позже. Преступник, видимо, с самого начала прихватил себе мобильник. Если мы будем исходить из того, что это был один человек — этого мы с точностью не знаем, но, во всяком случае, была заказана одна пицца, — то он должен был все время охранять двух человек. А это приводит к стрессу, поэтому беспроводной аппарат, с которым он мог свободно передвигаться, был для него более удобным, чем единственный стационарный телефон в гостиной.