Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Грунт полетел к звездам.
* * *
Брент вернулся в форт, прошел мимо спящих сестер и по причине, которой не мог бы объяснить сам себе, решил лечь на койку непосредственно над неподвижным телом Джона Лоуренса.
Снаружи донесся сухой голос Длинного:
– Присыпай не спеша и будь осторожен.
– Я осторожен, – ответил Стиви.
Брент подумал, что не хотел бы проснуться от взрыва, который сотрет брата с лица земли. С другой стороны, мгновенная смерть может быть гораздо предпочтительнее того, что ожидает других Плагфордов.
Он отогнал неприятные мысли и отвратительные образы, скатал куртку и опустил голову на этот плохонький заменитель подушки. Рана на голове пульсировала, натягивая наложенные швы, но каких-то перемен к худшему Брент не ощущал даже после четырех часов нелегкой физической работы, что служило доказательством как твердокаменности Плагфордов, так и мастерского владения иголкой Штукарем.
Изможденный ковбой закрыл глаза и услышал тихое дыхание сестер.
Сгущалась и расползлась тьма.
Плескалась вода.
* * *
– Ну и холоднющая!
– У меня яйца скукожились – желуди, и те больше.
– А мои – как шарики вроде тех, которыми в рулетку играют.
– Какое семя загубил!
Сидя на зеленом холме в наступающих сумерках, Брент опустил письмо, которое держал в руках, и оглядел свое ковбойское снаряжение. Толстый Джим (он уже не был толстым), Айзек Айзекс, Кеннет Уиллер, Пол Казелли, Дедуля Джонсон, Отис Браун, Долдон 2-й, Честер Брэдингтон, Грегори Тапперт, Деррик Сельва и Долдон 3-й стояли в озерце на дне оврага – сборище бледных тел и загорелых конечностей. Дрожащие от холода парни заходили поглубже и опускались в собственные яркие отражения.
Брент оглядел травянистую равнину, окружавшую поросшую лесом лощину, и увидел спокойно пасущийся скот. В крохотных точках, двигавшихся по периметру стада в двенадцать сотен голов, гуртовщик узнал Апача, братьев Холл, Ортона Уолдермана, Мелкого Брента, Леонарда Кейна и Керри О’Бойла.
– Босс! – крикнул Толстый Джим.
Брент посмотрел вниз, в сторону озера.
– Да?
Веснушчатая голова Джима повернулась, как и ее зеркальный двойник, и два рта спросили:
– Ты спустишься?
– Как вода?
– Мокрая.
– Я про температуру спрашиваю. Судя по вашим отзывам, холодная.
– Вздрогнешь десяток раз и привыкнешь, – отозвались рты Толстого Джима.
– Звучит холодновато.
– Десять – не двадцать.
– Как по мне, так даже приятно, – заявил Айзек Айзекс, поднимаясь из воды. Грудь его пересекали красные диагональные шрамы, оставшиеся после встречи с медведем год назад. – Толстому все холодно после того, как жир согнал. Давай, заходи.
– Как только письмо закончу, – ответил Брент. – Мне надо опустить его завтра в Канзасе, и написать по всем правилам.
– Тогда уж пусть за тебя напишут, – проворчал Айзек Айзекс, и его тут же гневно обрызгали трое.
– И кому ж письмецо? – полюбопытствовал Джим.
– Сестре.
– Миленькой танцовщице, которая не гуляет с ковбоями?
– Другой. Той, что обручилась.
– Передавай поздравления от Джеймса М. Лайла. – Джим смущенно прикрыл нижнюю часть тела. – Только не говори, что я сказал это голый.
– В сноске отметь! – Теперь Айзекс заслужил брызги от пятерых.
– Оставьте меня в покое, – сказал бригадир. – Темнеет, боюсь не успеть.
Ковбои вернулись к своим шумным проказам и шуточкам.
Золотистый луч заката упал на листок. Брент прищурился и пробежал глазами по строчкам.
Дорогая Иветта
Надеюсь ты счастлива у себя в Сан-Франциско. Я побывал дома в Шолдерстоуне и узнал от папы, Стиви и Штукаря, что ты обручилась и намерена вытти за муж за этого Семюеля С Апфелда четвертого. Хочу поздравить вас обоих, тебя и его. Хотя у нас с ним не все пошло так хорошо как хотелось когда я приежжал к вам, я знаю, что он хорошо с тобой обращщаеться и любит тебя а еще он рилигиозный, что важно для тебя и правильно говорит по английски, что тоже важно для тебя. Это хорошо, что он спросил разрешения у папы как и должно быть. Кажеться теперь папа не так его ненавидит думает о нем лучше чем раньше.
Плагфорды не такие как другие семьи. Не знаю, почему это так получаеться. Я думаю если бы мама не умерла когда родила Стиви у нас каждого была бы сейчас своя большая семья. Может мы другие из за того, что делал папа пока сам не стал семейным человеком. Но мы такие какие есть. Мне нравяться просторы и свобода, Долорес отказывает каждому кавалеру с тех пор как ее бросил жених, а Стиви так и остался безпутным, что даже не знаю как его исправить.
По моему очень хорошо, что ты нашла мужщину, который любит тебя и хочешь создать с ним семью. Кроме тебя у нас это некому. Надеюсь смогу приехать и навестить вас до свадьбы и привести тебе если хочешь хорошую телку. Обещщаю, что постараюсь наладить отношения с Семюелем С Апфелдом четвертым, который в скоре станет отцом моих племянников и племянниц. Надеюсь он простит меня за то, что я сравнил его с девчонкой а я забуду его слова, что я не отесаная деревянщина деревенщина. Мы с ним разные люди но нам обоим ты дорога и мы должны ладить, чтобы ты была счастлива на стопроцентов.
С нетерпением жду твоей свадьбы.
P.S. Про телку это я пошутил. Знаю, что у тебя в квартире места для коровы нет.
Брент сложил листок, сунул его в адресованный Иветте конверт и положил послание в седельную сумку.
– Ну, давай! – крикнул Джим.
Брент не любил холодную воду, но понимал, что должен обмыться, прежде чем ехать в Канзас-Сити на почту.
– Иду!
* * *
Тьма расплывалась.
Лицо Джона Лоуренса издало скорбный вопль и закашлялось кровью.
Тьма рассеялась.
– Вставай!
Чья-то рука схватила Брента за правое плечо и потрясла.
Ковбой открыл глаза, но ничего не увидел.
– Что случилось?
Рана над правым виском громко запульсировала.
– Началось! – выдохнул Стиви.
Брент наклонился вперед и огляделся. Рассеянный лунный свет лился сквозь вертикальные отверстия и ложился на погасший фонарь, на оружие, на Стиви и спящих женщин. Ковбой свесил ноги с койки.
