Мы танцевали и я даже старательно притворялась, что веселюсь, но мысленно находилась там в ВИП зале за покерным столом. Где ставки, алкоголь и готовые на все женщины. Не знаю посещал ли Роберт подобные вечеринки, когда был со мной, но от одной вероятности подобного тошнота подкатывала к горлу. Но что бы там ни было, жизнь для него продолжалась и даже вошла в прежнее русло. Быстро он оправился от потери «любимой» женщины. Не нужно решать ничьи проблемы, кроме своих собственных. Не нужно подстраиваться под чужих детей. Теперь он свободен, как и я. Только вот свобода такой ценой мне даром не нужна. Зачем я попросила его тогда помочь мне с машиной? Ведь знала, что два громилы на дорогущей машине – плохая новость. Зачем напялила обувь на высоком каблуке зимой и вышла с девчонками на морозный воздух из ресторана? Зачем села к нему в машину у клуба? Точно. Чтобы Паша был свободен.

Вечер продолжался. Пляски становились более активными, а трезвых людей практически не осталось в заведении. Я то и дело посматривала на коридор ведущий в ВИП комнаты. Оставались вопросы, которые не давали мне покоя. Да и злость никуда не испарилась. Я должна была закрыть все нерешенные вопросы с Робертом. Не сказав никому ни слова, направилась к заветному коридору. У дверей дежурил какой-то незнакомый мне амбал. Увидев его, я сразу спасовала, не чувствуя прежней решимости.

– Что тебе? – пробасил громила.

– Вадима сегодня нет? – как-то неуверенно спросила, не решившись с ним заговорить о Роберте.

– Отошел, – рявкнул он.

– Ясно, – отвернулась от него, собираясь вернуться в зал. В этот миг увидела лысого помощника Гершвина, идущего к нам со стороны офиса.

– Добрый вечер, Ульяна Андреевна, – улыбнулся парень.

– Здравствуй, Вадим, – переминалась с ноги на ноги.

– Вам что-то нужно?

– Хотела поговорить с ним, – отчего-то не могла произнести вслух его имя.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему?

– Не хочет даже имени вашего слышать.

– Вот как, – усмехнулась. – У меня тоже не сильно радостные воспоминания остались о нем. Думала, что он как настоящий мужчина сможет посмотреть мне в лицо после всех тех подлостей и грязи, что оставил после себя.

– Мне очень жаль, – искренне проговорил парень.

– И мне. Что тебе приходится работать на такого подонка.

Вернувшись в зал, выпила залпом два бокала вина и пошла в отрыв с подругами. Кажется, дальше я уже плохо отдавала отчет в своих действиях. Было настолько паршиво на душе, что хотелось если не стереть себе память, то хотя бы забыться на какое-то время.

На танцполе возле меня терся какой-то парень. Если честно даже лица его не видела. Просто позволяла ему танцевать с собой. Помню, как он пытался меня поцеловать, а я оттолкнула его от себя. Вышла подышать на улицу. По щекам стекали горячие слезы. Стало противно и омерзительно от самой себя, а еще очень жаль. Когда я успела превратиться в такую жалкую. Продолжала любить ублюдка раздавившего меня, как муху. И чему сердце такое бестолковое и чувства нельзя отключить силой воли.

Рядом стояли какие-то люди, но их голоса воспринимались далекими и приглушенными. Девчонки мои все находились внутри ресторана. Мир вокруг рябил. Передо мной затормозила машина, выскочили какие-то люди в масках. Не успела даже испугаться, как мне заткнули рот широкой ладонью и двое мужчин, удерживая за руки и ноги, видимо чтобы не пиналась, затащили на заднее сидение огромной черной машины. Вот так вот. При свидетелях, на камеры, меня похитили незнакомцы.

ГЛАВА 20

Роберт

Хотелось забыться. Стереть память и вырвать из сердца эту дрянь. Долго же она переживала расставание. Месяца не прошло, а уже к новому мужику в кровать прыгнула. Я когда увидел ее там на крыльце, с этим хлыщем, земля ушла из под ног. Не хотел верить собственным глазам. Но то как он на нее смотрел, говорило красноречивее любых слов. Словно кот на сметану, б*ядь. И явно в ресторан с цветами водил не по доброте душевной. А она – настоящая актриса. Как в удивлении распахнула глазки свои невинные. Будто и не происходит ничего. То-то Ульяна смеялась над моими попытками вернуть ее. Наверняка давно был подготовлен запасной вариант. Но когда? Как? Не понимал в какой момент просмотрел её и когда она успела обзавестись другим.

Меня трясло, трясло от желания схватить ее и придушить там же, на крыльце. Если не хочет быть со мной, то не должна достаться никому. И в то же время, стало так омерзительно, будто передо мной на солнце, сворачивалась клубком настоящая змея. Подлая, скользкая и опасная. Она уже уничтожила меня. Её яд достиг цели, медленно убивая способность любить. Думал, идиот, что наконец-то нашел женщину, ради которой готов поменять образ жизни, с кем хотел провести остаток дней, в ком видел мать своих детей. Но она как и все, оказалась лживой тварью, лишь красиво играющей в любовь. Сам виноват. Купил за двадцать миллионов девку, надеясь на взаимность.

Вены жгло, будто по ним текла раскаленная магма, прожигая дыры в плоти. А в груди в предсмертных судорогах, стучало обугленное сердце. Меня уничтожили. Какая-то дрянь, снова посмеялась надо мной, растоптала, словно поганого таракана.

Зря только зашел в этот гребенный ресторан. Трясло, представляя, как они мило ворковали сидя за столиком, как он трогал ее, а Ульяна нежно улыбалась в ответ. И теперь… Куда они поехали? К нему? Или же не дотерпит до кровати и возьмет ее в машине, как дешевку. Тошно стало от собственных мыслей. Выпил залпом два бокала виски, стараясь вытравить из себя заразу с серыми глазами. Только теперь осознал, что это конец. Не будет она ходить босиком по моему дому, не будет мне улыбаться, а я не буду бежать домой, чтобы как можно скорее обнять ее.

Нужно обрезать мосты. Немедленно. Иначе совсем свихнусь. Встречу ее на заводе и она как ни в чем ни бывало скажет: «Здравствуйте, Роберт Альбертович». Стоило подумать об этом, как захотелось разнести все вокруг к чертям собачьим. Не смогу жить спокойно, зная, что она где-то рядом, что жизнь ее продолжается, в то время, как моя окончена. Наказать ее за это хотелось. Сделать больно, чтобы она вспомнила, что есть такой Роберт Гершвин и он все помнит. Мгновенно принял решение и отдал приказ. Все. С глаз долой, из сердца вон. Пусть катится к