– Благодарю вас, мистер президент. Но раз мы так хорошо понимаем друг друга, осмелюсь напомнить вам о недопустимых действиях французских агентов, снабжающих оружием индейцев на канадской границе…

Вечером Листон, извинившись перед женой, уединился в своем рабочем кабинете, где в тишине он привык обдумывать сложные проблемы. Кроме того, ему надо было отправить шифрованные донесения. Он очинил перо и сосредоточился, воссоздавая в уме точное положение дел, анализируя побудительные причины складывающейся ситуации. Лорд Гренвиль, министр иностранных дел короля Георга, ожидал от него самых точных сведений.

Листон еще раз все взвесил: на протяжении бурных лет революции он являлся, хотя и неофициально, английским послом в Соединенных Штатах и питал к освободившимся колониям не только уважение, но и нечто похожее на симпатию. Они добились собственной хорошо продуманной конституции, проникнутой гуманистическими идеалами, тогда как во Франции царили хаос и кровавый террор, обусловленные извечным стремлением к мировому господству.

Не стоило начинать донесение с искусных выспренних фраз приветствия. Лорд Гренвиль требовал точных подробных сведений, личных наблюдений и оценок, не приукрашенных и не прикрытых дипломатической учтивостью. Похоже, что назрела необходимость вовлечения Америки в мировую борьбу. В Европе, за исключением Англии, не осталось ни одного государства, которое устояло против Франции. Америка осталась вне борьбы, она могла соблюдать нейтралитет и дальше. Америка извлекала большую выгоду для себя, торгуя со всеми воюющими странами, поэтому для нее не было никакого смысла принимать чью-либо сторону.

Французы становились все более заносчивыми и высокомерными, даже в торговых делах. Победоносная Директория издавала в Париже один декрет за другим, причем даже с требованиями, чтобы торговые суда имели бумаги на перевозимый груз, подписанные французским консулом. Если же суда пытались уйти, то их могли захватить как призовые. Поговаривали, если на борту корабля находили какие бы то ни было английские товары, то конфисковывали не только товары, но и судно.

Если бы у французов появилась возможность применять более широко такие принудительные меры на море, то они оказали бы на американцев угрожающее давление. Американцам, не имеющим военного флота, ничего не оставалось бы, как согласиться с требованиями французов. Все-таки Париж, скорее всего, никогда не сочтет для себя выгодным запугивать Соединенные Штаты. Однако поддадутся ли американцы на такую угрозу? По-прежнему одни из них были сентиментально преданы Британии и понимали, что необходимо сдерживать мощь Франции. Но были и такие, которые помнили Францию как своего союзника в борьбе за становление новой нации, они ни за что не пойдут на агрессивные меры против французов.

Листон вздохнул. В конце концов, в самой демократичной стране, как и везде, все решалось влиятельными политическими деятелями. Неправда или блеф президента не стали для него чем-то неожиданным. Ведь Адамc откровенно и недвусмысленно отстаивал интересы своей страны, твердо противодействуя английским интересам, хотя и не скрывая своего отвращения к французскому режиму. Но президент пребывал в одиночестве. Партия, или федералисты, состояла из крупных землевладельцев, стойких приверженцев центрального правительства, придерживающихся проанглийских взглядов. Его противниками были республиканцы, которых возглавлял Томас Джефферсон[15], не питавший особой любви к Англии, отстаивавший введение национальной валюты, предоставление гражданства иммигрантам, а также поддерживающий интересы Франции.

Между двумя партиями шла жестокая политическая борьба, и, как понимал Листон, Адамсу приходилось нелегко. Ситуация сложилась весьма причудливо, Джефферсон, возглавлявший оппозиционную партию и занимавший должность вице-президента, был посвящен во все закулисные политические тайны. Кроме того, Адамсу серьезно мешал его соратник Гамильтон[16], отличавшийся крайними взглядами.

Время было суровое и непростое. Толпы людей с криком маршировали по ночам, разбивали окна. Газеты были полны самых невероятных слухов и злобных выпадов. Листон на миг задумался, что сказал бы ему Адамc, если бы он сообщил президенту, так велика была его заинтересованность, что сам великий Джордж Вашингтон поддерживал тайные сношения с Лондоном. Депутация от Пенсильвании даже потребовала внести ясность касательно сына президента, якобы обрученного с дочерью короля Великобритании, наподобие того, как поступил когда-то сам Вашингтон, чтобы поддержать доверие короля к Соединенным Штатам. Замаячила даже возможность политического союза, кроме того, пропорционально усилению французских грабительских действий должна была увеличиться терпимость американцев к английским операциям на море. Если бы Королевский военный флот сумел действовать более тактично в соответствии с обстоятельствами, то и возможность союза…

Полубаркас с «Крепкого» с развевающимся на фале большим белым флагом направился к берегу, на корме сидел лейтенант Кидд, у руля – мичман Роусон. Все было очень непросто. Кидд почти ничего не знал о Соединенных Штатах и еще меньше о тех международных законах, в которых говорилось о насильственных мерах по отношению к местным властям, допускающим приход французских судов в территориальные воды США. Как и полагалось согласно конвенции при посещении нейтральных стран, Том не имел при себе оружия и был одет в гражданское платье. Фактически он надел свой лучший наряд: темно-зеленый жилет и песочного цвета сюртук, который с таким старанием подобрала для него Сесилия в Гилдфорде. Свою светло-серую шляпу, украшенную серебряной пряжкой, он держал в руках на коленях.

Как только они приблизились к берегу, Кидд сразу заметил вдали мачты и реи французского судна. Было очевидно, что судно охраняют с моря. Он приметил, что на корабле соорудили леса и на них работают люди. Паруса на бушприте убрали, шлюпки сняли.

– Судно на приколе, – проворчал Кидд. По-видимому, только один человек был одет в нечто похожее на военную форму, другие держали в руках мушкеты. Кидд принял серьезный вид, все-таки он представлял страну, одновременно пытаясь скрыть свою военную выправку.

За две сотни ярдов до берега Роусон положил руль, направив лодку прямо к берегу. Внезапно послышался звук, который нельзя было ни с чем спутать, выстрел из кремневого ружья, пуля с всплеском упала возле носа лодки.

– Что за черт? Они что ослепли, раз стреляют в белый флаг! – вырвалось у Кидда. – Не отворачивай, – бросил он рулевому.