– Мама ушла.

Сначала я подумала, что не расслышала ее слов.

– Что ты имеешь в виду? Куда ушла?

– Из дома. От отца. Она уехала жить в Сэнди-Спрингс с механиком по имени Брюс. – Эва говорит все это так, будто читает прогноз погоды, сухо и прозаично. – Видимо, у них любовь, ну, или типа того.

Я откидываюсь на спинку кресла и выдыхаю:

– Да. Ух ты. Это… Это, должно быть, здорово изменило твою жизнь.

– Конечно! Вы бы видели мою комнату в доме Брюса. Она крошечная. – Эва криво усмехается, как бы давая мне понять, что говорит не совсем всерьез.

– Я имела в виду, что твои родители расстались.

Эва перекидывает прядь волос через плечо и начинает наматывать ее на палец.

– Не знаю. Не то чтобы отец был образцовым мужем. Его постоянно нет дома, а когда он появляется, то либо говорит по телефону, либо работает за компьютером. Я вообще не уверена, заметил ли он, что она ушла. А мама теперь выглядит намного счастливее. Она все время улыбается.

– Развод – это тяжело, но ты же понимаешь, что он касается только взаимоотношений между твоими родителями, да? Ты тут ни при чем.

Она кивает так, будто верит мне не до конца.

– Знаете, в чем главный прикол? Мама не взяла ничего, кроме одежды. Оставила и драгоценности, и машину, и даже сумочку от «Биркин». На последнее Рождество она жить не могла без часов «Ролекс» с розовыми брильянтами, а теперь единственное, чего она хочет, – это совместная опека.

– Похоже, она нашла что-то гораздо более ценное.

Я думаю об Уилле, о том, как пуста моя жизнь без него, о том, что он вернулся и забрасывает меня сообщениями, которые я не нахожу в себе смелости прочитать, и острая боль пронзает мою грудь.

Эва пожимает тоненьким плечиком:

– Да, Брюс ничего.

– Я имею в виду тебя. Она расстается с твоим отцом, но похоже, что очень привязана к тебе.

На этот раз Эва не пытается скрыть улыбку. Она просто смотрит на меня и позволяет ей вырваться наружу, и ее личико озаряется счастьем. Она на самом деле красивая девочка, и я уже собираюсь сказать, что ей нужно почаще улыбаться, как тут вся эта история предстает передо мной в более широком плане.

– Ты на удивление хорошо держишься в этой ситуации. Как так получилось?

Она раскручивает прядь на пальце, отбрасывает волосы назад и расправляет форменный свитер школы Лейк-Форест.

– Честно? Из-за вас. Из-за того, что случилось с вашим мужем. Такие вещи помогают понять, что на самом деле важно, и это не очередной брильянтовый «Ролекс», понимаете? Типа жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ерунду.

И тут я вдруг начинаю плакать. О себе, об Уилле, об Эве и ее маме. Ради таких вот моментов озарения и работают все психологи, когда ученики сбрасывают отягощающий их эмоциональный багаж, но мои собственные эмоции не дают мне сказать ни слова.

– Вообще-то… – она подхватывает с пола рюкзак и водружает его на тумбу, – я не собиралась заставлять вас плакать. Я просто хотела, чтоб вы знали, что если я вам вдруг понадоблюсь, то буду в малюсенькой спальне в Сэнди-Спрингс и хочу поблагодарить вас за это. – Ее насмешливая улыбка сменяется серьезным выражением, а голос становится грубоватым. – Серьезно, миссис Гриффит. Спасибо вам, и мне правда очень-очень жаль вашего мужа.

Когда она уходит, я вытираю слезы рукавом и звоню Эвану:

– Привет, это я.

– Ну наконец-то. Я оставил на голосовой почте, наверное, с десяток сообщений. Вы что, забыли телефон дома?

Я на ощупь нахожу на полу свою сумку, ногой пододвигаю ее к столу, где она запутывается в компьютерных проводах.

– Батарея разрядилась.

– Ну так поставьте телефон на зарядку, ладно? Я разговаривал с официанткой.

– Что она сказала?

– Ничего, в этом-то и проблема. Я надеюсь, она будет более общительной при личной встрече, поэтому собираюсь полететь туда на этой неделе, вместе с вами. Мои габариты пугают людей, и я подумал, что, если со мной будет женщина, к тому же психолог, это как-то поможет.

– Наверное, вы правы. Рада буду помочь.

– Отлично. Моя помощница сейчас передвигает встречи в моем расписании. Как только ей удастся освободить один из дней, она даст вам знать.

– Хорошо.

– Еще я поговорил с одним своим старым приятелем, чья фирма специализируется на корпоративном мошенничестве, и похоже, в городе ни для кого не секрет, что планы «Эппсек» акционироваться откладываются из-за того, что они не могут разобраться со своими проблемами. Все фонды ВК дали задний ход. Они не хотят иметь с ними дел.

– Что такое ВК?

– Фонды венчурного капитала. Они инвестируют деньги в компании, подобные «Эппсек», в обмен на долю в капитале. Компании обычно используют их для притока денежных средств в рамках подготовки к ППП, первому публичному предложению. В случае с «Эппсек» еще три года назад было несколько заинтересованных инвесторов, а в прошлом году – всего один, то есть ему принадлежали бы сто процентов акций, которые были бы в таком случае неликвидными.

– Я школьный психолог, Эван. Я не понимаю, что все это значит.

– Это значит, что шеф Уилла совсем рехнулся, если думает, что «Эппсек» скоро сможет стать акционерным обществом. У этой компании большие финансовые затруднения, а в их бухгалтерской отчетности черт ногу сломит. Неудивительно, что четыре с половиной миллиона исчезли прежде, чем кто-то успел это заметить.

Звенит звонок, и из классов в коридор высыпают толпы шумных подростков. Я отматываю телефонный провод, обхожу стол и подхожу к двери. Я никогда не делала этого – за все шесть с лишним лет, что здесь работаю, – и студенты это замечают. Они с удивлением смотрят, как я захлопываю дверь у них перед носом.

– Ладно, – говорю я, возвращаясь за стол, – но это не объясняет, как инженер по программному обеспечению мог украсть у компании такую кучу денег, чтобы никто этого не заметил. Разве никто не должен был подписывать ему чеки?

– Нет, если он переводил деньги электронным способом. Он также, скорее всего, не прикладывал особых усилий, чтобы замести следы, и это одновременно и плохо и хорошо. Плохо для вора, но хорошо для следователей. Все, что им надо сделать, чтобы вернуть деньги, – это следовать по «бумажным следам».

– Я бы не была так уверена. Уилл – гений, и он не стал бы оставлять явные следы для своих преследователей.

Особенно если я права, и Уилл скрылся вместе с деньгами. Он уж точно позаботится, чтобы поиски не были легкими. На самом деле готова поспорить, что я – единственная ниточка, ведущая к нему, а разряженный телефон в моей сумке – единственная улика.

На другом конце провода Эван шуршит какими-то бумагами у себя на столе.