имел, куда заведет это направление допроса, но, похоже, Прайор, сделав пару обманных движений, уже вплотную подобрался к тому, чтобы нанести нокаутирующий удар.

– Конечно. Когда я поднялся наверх, то сразу заметил перевернутый столик на лестничной площадке. Ваза уже была разбита, – сказал Андерсон.

– И где сейчас этот столик? – спросил Прайор.

– В криминалистической лаборатории. Его, наверное, каким-то образом задели либо до, либо после убийства. Когда я допрашивал подсудимого у себя в отделе, то спросил его, не он ли опрокинул этот столик. Он сказал, что не помнит. Утверждал, что обнаружил тела и что кто-то другой убил его жену и начальника охраны. На тот момент расследования подсудимый уже был подозреваемым, но мы не исключали вероятность того, что он говорит правду. Если не он перевернул столик, то, наверное, это сделал кто-то еще. Мы забрали его для исследования вместе с осколками вазы.

– И что обнаружили? – продолжал Прайор.

Я пробежался по списку изъятого из дома в материалах дела. Там не было никакого отчета о криминалистическом исследовании старинного столика. Собрался уже вылезти с возражением, когда Андерсон ответил:

– Ничего. Поначалу.

– Так, дальше, – изобразил заинтересованность Прайор.

– Вчера я был в лаборатории, и мы осмотрели этот столик. Понимаете, у нас до сих не хватало одной важной улики – а именно ножа, которым убили Ариэллу Блум. Весь дом перерыли, да и участок тоже. Столик старый, антикварный. Вот я и подумал, нет ли в нем какого тайника.

– И он там был? – спросил Прайор.

– Нет. Но я еще раз просмотрел результаты экспертизы и обнаружил кое-что любопытное. В лаборатории искали «пальчики», и ничего тут из ряда вон выходящего не нашлось, но еще они нашли какие-то странные отметины на столешнице. Я попросил еще раз эти отметины исследовать, и сегодня прямо с утра мы получили отчет.

Прайоровский помощник подгреб к столу защиты со скоросшивателем. Я взял его. Открыл отчет. Пробежался по тексту.

Могло быть и хуже. Но ненамного. Я передал отчет Бобби. В последнюю секунду новая улика! Можно было бы повозмущаться и поорать, подготовить ходатайство об исключении ее из списка. Но я понимал, что все это будет без толку. Гарри все равно ее примет.

Ситуация Бобби значительно усложнилась.

Экран переменился, и теперь мы смотрели на нечто вроде двух наборов из трех параллельных линий, пересекающих столешницу. Типа как кто-то просто взял в руки три кисти и дважды провел ими по столу.

Хотел бы я, чтоб это были кисти…

– Что это, детектив?

– Следы от подошв, – объяснил Андерсон. – Рисунок на них соответствует паре адидасовских кроссовок, которые были на подсудимом в тот вечер. Выглядит это так, как будто подсудимый встал на этот столик, а когда тот опрокинулся, подошвы кроссовок скользнули по нему.

– Чушь! – сказал Бобби. – Я никогда не залезал с ногами на этот столик!

Произнес он это достаточно громко, чтобы быть услышанным остальными, и Гарри стрельнул в него взглядом, велящим ему заткнуться ко всем чертям.

Андерсон тем временем продолжал:

– Так что сегодня я еще раз побывал на месте преступления. Совсем неподалеку от того места, где стоял этот столик, в коридоре висит люстра. На потолке, с разноцветным стеклянным абажуром в виде чаши. Я залез туда по стремянке и нашел нож, который кто-то положил в этот абажур.

У Бобби задрожали руки.

– Вот этот нож? – уточнил Прайор, давая знак добавить еще одно фото на экран.

Подняв взгляд, я увидел тот же самый снимок, что и в отчете. Выкидное лезвие, черная рукоятка со светлыми поясками, вроде как под слоновую кость… На ноже виднелись следы крови. И, похоже, обычной пыли.

Единственная радость – никаких отпечатков.

– Это тот самый нож, которым убили Ариэллу Блум? – спросил Прайор.

Все до одного в зале уже знали ответ. Голова Бобби упала на грудь. Этот нож только что перерезал последние ниточки, позволявшие защите не развалиться на куски.

Глава 38

Андерсон подтвердил, что обнаруженная на ноже кровь соответствует по типу крови жертвы, и сообщил, что в данный момент проводится анализ ДНК, дабы окончательно определить ее принадлежность. Я шепнул Бобби, чтоб поднял голову. Я не хотел, чтобы он выглядел побежденным. Рано еще.

Прайор выстрелил в копа еще одним вопросом:

– Детектив Андерсон, это ведь необычно для преступника, который воспользовался ножом, чтобы зарезать кого-то до смерти, – спрятать орудие убийства в доме жертвы?

Я быстро встал. Слишком уж быстро. В боку стрельнула резкая боль, и я едва смог отдышаться, чтобы заговорить.

– Возражаю, ваша честь; мистер Прайор выступает с утверждениями, а не задает вопросы.

– Принимается, – сказал Гарри.

Я осторожно опустился на место. Возражать в данном случае не было особого смысла. Прайор мог легко переформулировать вопрос – хотя Андерсон и без того был готов дать ответ, о котором они наверняка заранее договорились.

– Детектив, за все годы работы в полиции приходилось ли вам сталкиваться с ситуацией, в которой проникший в чей-то дом преступник прятал бы орудие нападения на месте преступления?

– Нет, никогда с таким не встречался. За всю свою карьеру. Обычно нож забирают с собой. А потом либо оставляют при себе, либо избавляются от него. Нет смысла прятать его в доме. Единственная причина так поступить – это чтобы создать у оперативников впечатление, будто убийца покинул дом и унес орудие убийства с собой. Если еще раз прослушать запись того звонка в «девять-один-один», то очень похоже на то, что подсудимый разговаривал с диспетчером, стоя на том столике. Там слышен частый дробный топот, как будто кто-то запнулся и стал быстро перебирать ногами, а потом что-то разбилось. По мне, так это очень похоже на то, как если бы столик со стоящим на нем подсудимым опрокинулся, а ваза при этом упала на пол и разбилась.

– Благодарю вас, детектив Андерсон. На данный момент у меня к вам все. А теперь, насколько я понимаю, мой коллега готов пожаловаться на ненадлежащее исполнение вами служебных обязанностей и потребовать, чтобы присяжные не принимали все это во внимание. Вообще-то я удивлен, что он еще не выступил с возражением касательно ножа.

Я шепотом отдал распоряжения Арнольду, и тот сразу же вышел из зала. А потом я встал и направился к Прайору. Если не спешить, боль в ребрах была вполне терпимой. Тот присел на краешек своего стола, небрежно упершись левой рукой в бедро и явно жутко довольный собой.

– У нас нет возражений, ваша честь, – сказал я. – Вообще-то данная улика лишь на руку защите.

Гарри посмотрел на меня, как на сумасшедшего.