принести Империи вреда поспешным заключением мира. Коммод сразу ответил, что его главной мечтой является прекращение вновь вспыхнувшей эпидемии. Марк понял, что сын не хочет продолжения войны и заявил, что Коммод волен поступать, как ему хочется.

Дион Кассий был уверен в том, что кончину Марка ускорили каким-то образом врачи, желавшие угодить Коммоду. Дион при этом ссылается на некий достоверный источник, но верить ли ему, сейчас сказать сложно.

Ночью 17 марта Марк Аврелий скончался, не достигнув еще возраста 59 лет. Его тело было доставлено в Рим и похоронено в мавзолее Адриана. Оплакиваемый всеми своими солдатами и подданными, Марк, как и многие другие правители Римской империи, был причислен к богам, и немало людей искренне поклонялись ему как настоящему божеству. Последующие поколения видели в нем идеального правителя и считали, что с его смертью закончился золотой век и начался конец всего античного.

Единовластным правителем Империи оказался теперь Коммод. Он был полной противоположностью своего отца. Не философия, но гладиаторские бои были главным его увлечением, и он даже сам выступал на арене в качестве бойца. Он не обладал ни чувством долга, ни волей, ни трудолюбием, зато отличался непомерной подозрительностью и свирепой жестокостью, не уступая в этом отношении самым дурным из предшествующих императоров. Характер и склонности сына, его неспособность стать хорошим правителем не были тайной для Марка Аврелия. Сделав его наследником своей власти, он, возможно, допустил самую тяжелую по своим последствиям ошибку. Но поступить таким образом Марка Аврелия заставили не только родственные чувства и мягкий характер. Он понимал, что лишение Коммода права на власть и назначение другого наследника могло привести к гражданской войне в государстве. Марк все же надеялся, что его старые соратники смогут в нужном направлении влиять на юного наследника.

Соратники Марка после похорон обратились к Коммоду с предложением выступить перед войсками и раздать донатив. Он согласился. Армия была выстроена на поле близ лагеря и Коммод в сопровождении Тиберия Клавдия Помпеяна, Гая Ауфидия Викторина, Марка Таррутения Патерна, Гая Бруттия Презента, Луция Септимия Флакка (нового легата Нижней Паннонии) и других, совершив жертвоприношения поднялся на трибунал.

Он выступил с речью, смысл которой заключался в напоминании воинам о том, что Коммод с детских пелёнок рос среди них и может рассчитывать на их верность. Он напомнил воинам о том, что он первый наследник, родившийся у правящего императора и поэтому имеет особые права на престол. Он указал, что будет придерживаться политики Божественного отца и призвал воинов победоносно закончить войну, дойдя до северного океана.

Поначалу друзья и соратники Марка взяли Коммода под плотную опеку, неотлучно находясь при нём и буквально вынуждая его действовать по принципам умершего отца. По словам Геродиана, они оставляли его только для сна и туалета [Геродиан. История императорской власти после Марка. I, 6,1].

В течение нескольких месяцев после смерти отца новый император формально продолжал войну. Однако войска за Дунай не посылал, а вёл переговоры с различными варварскими посольствами, потянувшимися к нему от всех заречных племён.

Так, маркоманны были настолько обессилены от голода и массовой гибели мужчин, что прислали к Коммоду посольство из 4 человек просить мира. «И Коммод, хотя и легко мог уничтожить маркоманов, заключил с ними договор, поскольку терпеть не мог тяжелых трудов и жаждал беззаботной жизни в Городе. Помимо тех условий, на которых договорился с ними его отец, он поставил им новые: выдать ему перебежчиков и вернуть пленников, которых они захватили после предыдущего соглашения, а также уплачивать ежегодную дань в виде определенного количества зерна (от чего он позже их освободил). Кроме того, он получил от них кое-какое оружие и воинов — тринадцать тысяч от квадов и меньшее количество от маркоманов, за что разрешил им не поставлять контингенты ежегодно. Сверх того, он потребовал, чтобы они не воевали с язигами, бурами и вандалами. На этих условиях он заключил мир и покинул все сторожевые укрепления в их земле по ту сторону от установленной пограничной полосы…» [Дион Кассий. Римская история 73, 2].

В этом фрагменте Дион чётко показывает условия мира, продиктованные Коммодом маркоманнам и квадам. И эти условия, несмотря на стенания сенатского историка, оказываются вполне приемлемыми для Рима.

Маркоманны и квады возвращали всех военнопленных и перебежчиков. Вдоль придунайской границы сохранялась 5-мильная полоса, где варварам запрещалось селиться. Продолжали варвары и уплату Риму дани хлебом. Это потом Коммод отменил дань, но то было уже другое время.

Должны были маркоманны и квады также отправить на римскую службу свои вспомогательные отряды, причём очень внушительные численно. То, что Коммод ограничился разовым призывом воинов этих племён, вполне объяснимо, поскольку рассчитывать на ежегодный призыв молодёжи от враждебных племён за Дунаем мог только очень наивный человек. А так император резко ослабил маркоманнов и квадов, пусть и на время, и, заодно, хорошо пополнил истощённую римскую армию. Кстати, это объясняет отсутствие в числе римских ауксилий большого количества ал и когорт маркоманнов, квадов, буров, наристов, вандалов, гермундуров, языгов и других задунайских варваров. Из них не формировались или почти не формировались ауксилии, а воинов разбрасывали по уже имеющимся.

Контроль римлян за внутренними делами этих племен сохранялся.

Гораздо сложнее продвигались переговоры с бурами. Буры прислали несколько посольств, но те просили не мира, а лишь перемирия. Коммод и его советники прекрасно осознавали, что буры пытаются выиграть время. Однако у Коммода был железный аргумент в виде опытнейшей, закалённой армии, стоявшей всего в нескольких переходах от земель буров. Поняв, что дальнейшее упорство приведёт к вторжению римлян, буры были вынуждены фактически капитулировать. Они заключили мир, дали Коммоду заложников и возвратив множество римских пленных, взятых самими бурами, а также пятнадцать тысяч, захваченных другими племенами. Видимо, эти 15 тысяч пленных были переданы бурам маркоманнами, квадами и языгами в надежде спрятать от римской разведки, но затея не удалась.

Переговоры с другими племенами, жившими к северу от Дакии, привели к тому, что все они дали клятву в том, что никогда не будут ни селиться, ни пасти скот на той части своей земли, которая находится на расстоянии ближе сорока стадиев от Дакии. Другими словами, Коммоду удалось без боя очистить полосу земли, шириной в 5 км вдоль северной границы Дакии, вынудив живших там людей отселиться на север.

Когда же двенадцать тысяч даков, живших вдоль границы, были изгнаны из родных мест и вознамерились присоединиться к тем, кто ещё продолжал воевать с Римом в Карпатах, тот же самый Гай Веттий Сабиниан, тогда легат Трёх Дакий, сумел переубедить их,