— Наш уважаемый Семён Альбертович сообщил мне новые данные о способностях серых. Раньше мы полагали, что они определяют друг друга по запаху или чему-то подобному. И даже попросили учёных разработать средство, имитирующее, м-м, как это вы называете, профессор?…

— Одорологический рисунок феноморфа, — Незаурядов привычно подёргал бровями. — Это некий комплекс запахов, идентифицирующий их друг перед другом, чёткий сигнал «свой-чужой». В общем-то, это на самом деле имеет место, и наша разработка — экспериментальный биогель — вам, конечно, пригодится при не слишком тесном контакте, но… — Незаурядов нетипично для себя замялся, посмотрел на Крайнова, потом на Ирбиса. — Видите ли, уважаемый Ирбис… Возникла неожиданная трудность, и весьма существенная. Один из моих лаборантов в соответствии с планом исследований поведения феноморфов провел замеры волновых излучений различной природы и диапазонов. Как я и предполагал, выяснилось следующее. При определённых условиях, назовем их сеансами, феноморфы, и, как я предвижу, в большей степени прокураторы и амиттоморфы, испускают, пока не знаю за счёт какого типа энергий, некие импульсы, чем-то похожие на радиоволны, а также способны принимать эти импульсы от своих, э-э, собратьев. Нельзя с полной уверенностью сказать, что это является аналогом языкового общения, для этого данные импульсы слишком примитивны, это безусловно. Но как простейшее средство коммуникации и распознавания такое явление имеет место быть. И может быть это даже важнее запахов, а в случае с прокураторами — наверняка мы имеем дело с определённым механизмом воздействия с целью управления. И даже с целью подачи команд уничтожения и самоуничтожения, судя по сообщениям некоторых ваших коллег.

— Говоря по существу, Ирбис, — решительно вмешался в очередной бесконечный монолог профессора бригадир, — у нас большие проблемы. Я даже думал об отмене операции, так как намазать гелем мы тебя ещё можем, а научить импульсы эти в эфир посылать — кишка пока тонковата. Но профессор меня отговорил. Есть ещё один вариант, правда вряд ли он тебе понравится. Поэтому я и позвал тебя, всё обговорить и вместе решить, как нам быть дальше.

— Что же это за вариант такой? — настороженно спросил Ирбис, косясь на учёного.

Крайнов в свою очередь замялся и тоже посмотрел на Незаурядова, но всё же продолжил:

— Мы говорили с твоей женой, и она согласилась. Точнее — она согласна, если ты не будешь против.

Ир ничего не понимал и от этого, а ещё больше из-за того, что они вмешивали сюда его Надю, начал горячиться.

— Да в чём, наконец, дело? На что она согласна?

Мужчины молчали и смотрели на него, видимо, ожидая, что он сам придет к нужным выводам. Ир быстро переводил взгляд с профессора на бригадира и обратно и тоже молчал. Наконец, профессор произнёс:

— Понимаете, юноша, у вашей жены — уникальные способности. Я бы даже сказал — выдающиеся. Необыкновенный талант, к тому же очень разносторонний.

— Я в курсе, — мрачно сказал Ир, начиная понемногу догадываться, куда клонят эти двое. — И вы совершенно правы, мне это уже совсем не нравится. Надя не может участвовать в операции, это слишком рискованно!

— Да пойми ты, смотрящий!.. — Бригадир сцепил могучие ладони перед собой и потряс ими над столом. — А если завтра эти чудища по поверхности решат перемещаться или ещё что похлеще! Каюк нам окончательный настанет, и очень быстро. Они и так через нашу оборону проходят как нож сквозь машинное масло…

— Одну минуту, — прервал их обоих профессор, — я не закончил, друзья мои. Дело в том, что, очевидно, ваша супруга способна не только воспринимать эти импульсы, но правильно распознавать и отвечать, что мы уже подтвердили в лаборатории на обследуемых. Причём, фактически на подсознательном уровне, как будто бы рефлекторно. Те два феноморфа, которых мы имеем в лаборатории, даже начали выполнять её простые команды. Здесь, конечно, есть ещё над чем работать, но…

— Нет!..

— …Боюсь, без Надежды не стоит и пытаться. Даже если вам с напарником удастся проникнуть в район концентрации, вы не сможете там долго находиться незамеченными, и никакой биогель здесь не поможет.

— Значит, не будет операции, — отрезал Ир. — Продолжим по-прежнему давить слизь по каналам.

— И отступать, — припечатал ладонью к столу невидимую муху Крайнов. — А скоро будет некуда отступать. Упрёмся в океан — и привет. В Америке нас не ждут, там своих проблем хватает. Слышал их последнюю длинноволновую передачу? Произвели подрыв сплошной цепи подземных ядерных зарядов по сороковой параллели. Отрезают субтропический пояс, значит. Только вряд ли поможет. С их переразвитой сетью каналов, думаю, припоздали хомо американос с таким мужским решением, минимум, этак, на годик. Там такие метастазы разрослись, одна распределённая служба доставки до частных домов чего стоит — такой подарок пятнашкам! Прямо радость в каждый дом, двадцать три стандартных дюйма в окружности, в самый раз для типичной розовой твари. Чёртовы любители комфорта…

— А мы? — С вызовом спросил Ир. — Ещё можем попробовать рвануть свой пояс?

— Ты в своём уме? — постучал деревянным пальцем по жёсткому лбу бригадир. Получилось довольно громко. — С нашей-то протяженностью, даже по меридиану, и с таким раздраем в армии, как, впрочем, и везде? Пока мы закладывать будем, по сусекам собирая, противник до Северного океана доскребётся. Или в мерзлоту упрётся, а мы на ней благополучно сдохнем. Три мультика осталось из двадцати… Не пойдет, старина, напробовались уже. Забыл Москву, что ли?

— Не забыл, — хмуро протянул Ир. — У нас, как я вижу, всё не так. Труба поуже — дым похуже, или как там… И без геройства тоже никак, — он помолчал, ещё больше мрачнея, — но мой ответ — нет.

Крайнов с шумом выдохнул, но пять секунд спустя продолжил спокойно:

— Ты не торопись, подумай, парень. Конечно, дело добровольное, как на такое пошлёшь с чистой совестью. Хотя… посылали ведь и раньше людей на верную смерть… Однако, то дело прошлое, так ведь? — спросил он и покосился на профессора.

— Скоро любое дело будет «прошлое», — ответил Ирбис. — И человечество тоже будет дело прошлое.

— Ну-у, зачем так мрачно, боец? — ободряюще улыбнулся бригадир. — Есть ведь надежда, о чём и толкую… Хм, извини, прямо каламбур получается…

— Я пойду, — не то спрашивая, не то утверждая, сказал смотрящий, поднимаясь со стула.

— Иди, — неожиданно кротко согласился бригадир. Профессор молча проводил его всё тем же блуждающим взглядом. Не прощаясь, Ир вышел из кабинета.

— Как думаешь, Серёжа, он согласится? — задумчиво-отрешённо спросил Незаурядов, когда за Ирбисом закрылась дверь.

— Как тебе сказать. Помучается парень, конечно. И жену сильно любит, и тварей ненавидит, и, насколько я его… о нём знаю, добрый он очень. Даже серых со слезами убивает, переживает потом долго.

— А как он оказался в числе смотрящих? — спросил профессор. — Всё-таки он фигура несколько нетипичная для вашего племени, а уж его подруга…