— Здравствуйте, Арсен Павлович.

— Эва, что за реверансы? — он удивленно посмотрел на нее. — Ты еще скажи «господин Ямпольский»!

— Простите, я никак не привыкну, — забормотала Эва, до ужаса напоминая себе сейчас Машку.

— Привыкай, это никуда не годится, — Ямпольский протянул руку к фотокамере, — покажешь, что ты там наснимала?

Он просматривал кадры, останавливаясь на каждом и расказывая, как бы он сделал, чтобы лучше передать картинку, а Эва заглядывала через плечо. Потом и сам сделал несколько снимков.

— Видишь, в чем разница?

— Как у вас так получается? — не сдержала она завистливого вздоха.

— У тебя, — поправил Арсен. — Что именно?

— Вы видите объемно. У меня так не выходит.

— Тренируйся, Эва, у тебя есть все задатки. Кстати, ты начала подготовку к выставке?

— Да, мы с Верником ищем помещение, есть несколько вариантов. Если бы вы… ты тоже посмотрел… Но вы… ты так занят…

— Как раз сегодня у меня выдался свободный вечер. Пойдем, посмотрим твои варианты.

Эва поднялась и едва не упала, ступив на затекшую ступню. Арсен подхватил ее, на миг оба замерли, и ей вдруг отчетливо показалось, что в повисшей тишине стало слышно, как сильно колотится его сердце. Или это ее собственное стучит и отдается в висках?

— Осторожно, не сломай ногу. У нас впереди самые ответственные мероприятия, — ей показалось, или он с трудом перевел дыхание? — Обопрись на меня, так будет легче идти.

Ямпольский повел ее к особняку, держа за руку, а у Эвы от нахлынувших смешавшихся чувств перед глазами зависла пелена, которая рассеялась только когда они вошли в дом.

Арсен чувствовал, что теряет контроль над происходящим, и это ему очень не нравилось. Хотелось понять, когда он допустил ошибку, в чем просчитался, чтобы нажать нужный рычаг и вернуться в исходное состояние.

Поначалу все шло по плану, его даже охватил азарт, потому что Эва упиралась, упиралась инстинктивно, по наитию, тем более интересно было ее дожать. Давно с ним такого не случалось, взять тот же ужин на Эйфелевой башне, он к нему готовился, можно сказать, как к настоящему свиданию, хоть это и звучало довольно бредово. И все равно поначалу едва не проиграл этой упрямой непонятной девочке.

Внутри зудело и подначивало, Арсен с головой окунулся в их противостояние, и в какой момент перестал контролировать процесс, точно сказать не мог. Возможно, он слишком увлекся, но в этом виновата была только она, Эвангелина. Он напоминал себе альпиниста, пытающегося взобраться наверх по зеркально гладкой скале, потому что зацепиться было реально не за что.

Иногда Арсену казалось, он даже видит, как пальцы царапают и скользят по поверхности. Эве не нужны были его деньги, ей был безразличен его статус, и совершенно точно было наплевать на ее собственное положение в обществе после того, как она станет Ямпольской. Арсен настолько отвык от подобного, что в какой-то момент даже готов был принять поражение, но неожиданно Эвангелина дала согласие.

И когда осталось убедить окружающих, что Ямпольский без памяти влюблен в молодую жену, он понял, что не хочет. Не хочет чтобы поверили, не хочет ничего предъявлять и демонстрировать. Наоборот, хотелось спрятать то, что у него появилось подальше от чужих глаз и самому рассмотреть и понять, что же попало в его руки.

Арс потому и выбрал Сейшелы, уединенный остров, на котором якобы прошла церемония их бракосочетания, чтобы разобраться. Ему доставляло удовольствие обедать и ужинать с этой необычной, ни на кого не похожей девушкой, теперь называющейся его женой, которая умела так красноречиво молчать. И даже когда возникало желание поговорить, их разговор складывался занятной мозаикой.

Ямпольскому нравилось, что она перестала его бояться, а вот то, что она безоговорочно ему доверяла, наоборот злило. Почему бы ей не догадаться и не попробовать утопить его в водах Индийского океана? Он специально даже вывез Эву на морскую прогулку. Но та лишь уворачивалась от летящих брызг и восхищенно смотрела по сторонам, и Арсен едва вытерпел отведенную неделю.

Хотелось поскорее вернуться в столицу, он был уверен, что никто не поверит, слишком юной девочкой была его жена, слишком богат был Ямпольский, чтобы можно выходить за него замуж из одной только неземной любви, и слишком Эва была не в его вкусе.

Арсену нравились женщины с формами, высокие стройные и длинноногие, на их фоне щуплая худенькая Эвангелина разом выпадала из обоймы. Ямпольский ждал, что Маркелов раскусит его первым, и тогда придется расторгнуть контракт и выплатить девушке неустойку. Какой смысл будет продолжать фарс? Он прилетел в столицу уже практически разведенный, как вдруг оказалось, что произошло невероятное. Им поверили, и поверили безоговорочно.

Столица бурлила и полнилась слухами, что Ямпольский настолько слетел с катушек из-за молодой жены, что прячет ее от прессы, от собственного окружения и от всего мира. Ринат повелся первым, когда он поздравлял Арсена, у него даже зубы скрипели. Правда, на тот раз обошлось без похоронного венка.

Эва снова выглядела испуганной, она вовсе не привыкла к такому вниманию со стороны прессы, и ему пришлось по-настоящему спрятать их с дочкой от назойливых журналистов. Самым надежным местом был его особняк, и в тот момент, когда он спохватился и понял, что над его жизнью нависла реальная угроза бесповоротных перемен, было поздно. У него в доме прочно обосновались целых две девочки с фамилией Ямпольская, и он сам охреневал, настолько органично они туда вписались. Собственно, как и в его жизнь.

Арсен допустил роковую ошибку, подпустив их к себе слишком близко, и теперь в душу медленно вливался яд, разъедающий его изнутри. Давно забытые, тщательно похороненные ощущения покоя и собственной нужности, такое было в прошлой жизни, в которой у него была семья, где его любили не за деньги и власть. Где Арсен Ямпольский был не миллиардером, распоряжающимся людьми и деньгами, а просто мужем и отцом. Просто человеком. Как можно было так просчитаться?

И главное, Арсен понимал, что не в силах ничего изменить, эти ощущения засасывали его как трясина, он даже домой стал приходить раньше, часами просиживая в кабинете, откуда хорошо было видно, как его тоненькая, похожая на подростка жена играет со своей мелочью. Или прыгает по участку с фотоаппаратом. Ее мелочь тоже стала Ямпольской, это доставляло Арсену болезненное удовольствие, что, конечно, и вовсе никуда не годилось.

Даже предатель Баскервиль отреагировал на появление в доме новых членов семьи без должной заинтересованности, рыкнул на мелкую, ну это понятно, он не любил детей. А на Эвангелину только гавкнул. Два раза, причем явно через силу. Возможно, послушал хозяина, когда тот показал ему обеих Ямпольских и сообщил, что это свои. Так про Рината Арсен каждый раз такое говорил, а Бас каждый раз едва вольер не разносил, лаял, рычал и выл еще потом, пока за Маркеловым не закрывались ворота.