Горовой убрал револьвер Калачева в ящик и ухмыльнулся:

— О них надо было тогда побеспокоиться, когда они в руках бандитов оказались. Ну ничего, и до их освобождения дело дойдет… Подождут, пока мы с бандой в городе разделаемся!

Калачев едва не задохнулся от ярости, столкнувшись с таким цинизмом.

— Да их убьют, ты понимаешь это?! — заорал он на Горового, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на него с кулаками.

— Будем надеяться, их минует чаша сея, — усмехнулся Дмитрий Андреевич. — А теперь встать, руки назад и шагом марш к выходу!

Степан не пошевелился.

— Эти «войска» на улице все на банду двинете? — спросил он, доставая из кармана пачку папирос.

— А ты думал, война началась? — ухмыльнулся Горовой, посмотрев на часы. — Ну, вставай, я сам отведу тебя в камеру.

— Кто руководит бандой? — неожиданно спросил Степан. — Не поверю, что не Купец?

— Дело хозяйское, можешь не верить. А бандой руководили Прокофий Исаев и Михаил Московой. Тебе о чем-то говорят эти имена и фамилии, если они не твои приятели?

Калачев пропустил сарказм начальника мимо ушей, а Дмитрий Андреевич продолжил:

— Тогда руки за спину, вставай и пойдем в камеру… У меня больше нет времени с тобой разговаривать.

* * *

Первого задержанного доставили в Управление через пару часов, ближе к полудню. Дежурный не разбираясь распорядился посадить его в камеру, в которой содержался Калачев. Как только дверь за «новичком» захлопнулась Степан сел на нарах и посмотрел на него.

— Как доски, не прогибаются? — спросил прибывший, подходя к нарам и пробуя их на прочность. — Было дело, подо мной ломались прогнившие доски.

Степан промолчал. Он находился в таком угнетенном состоянии, что было не до разговоров.

— Меня зовут Яшка-хромой, — представился вошедший.

Степану ничего не оставалось, как пожать протянутую руку, но рта для взаимного приветствия он так и не открыл.

— Давно здесь паришься? — поинтересовался Яшка, укладываясь на бок и устраиваясь поудобнее.

— Твое какое дело? — не выдержав, буркнул Степан, начиная понимать словоохотливость соседа: на Калачеве не было формы, и, видимо, потому Яшка принял его за своего.

— Сидишь тут пыхтишь… Видать, за какую-то мелочугу паришься, — подмигнул ему сосед. — А в городе что творится, мама родная! Менты, гэпэушники такой шухер устроили. Малины громят и урок пачками загребают!

— С чего бы это? — горько ухмыльнулся Степан. — Может, ищут кого?

— Да, банду залетную, — оживившись, присел Яшка. — Они тут столько делов понаворочали, что местным уркаганам и не снилось. Я краем уха слышал, что всех, кто под гребенку попадет, разом под расстрельную статью подпишут!

— Херня все это, — вздохнул Степан, — разбираться будут…

Яшка потер лоб:

— Видали мы эти «разборы», знаешь где? А ты, фраерок, будто не от мира сего… Кто в нынешние времена разборками себя утруждает? Расстреляют и взятки гладки. На крайняк делянку в тайге лет на двадцать отмеряют. Мы теперь есть кто? Враги народа! А на таких ни доказательств собирать не надо, ни судить по-людски. Вывезут в Зауральную рощу и пальнут без сожаления…

Они замолчали. Калачев встал, потянулся, расправил закоченевшие конечности. Воздух в камере был затхлым, затрудняющим дыхание, но все равно очень хотелось курить.

Вдруг со стороны дежурной части послышались обрывки разговора. Яшка хотел что-то сказать, но Степан подал ему знак, чтобы тот не шевелился.

— С чем пожаловал, Бугров? — спросил дежурный, видимо, у посыльного.

— Камеры готовить приказано, — прозвучал ответ. — Там столько урок повылавливали, что не знаю, как размещать будете.

— Поступит приказ, разместим, — послышался спокойный голос дежурного. — Надо будет, стоймя стоять заставим.

— Я присяду, перекурю. Умаялся от беготни по городу. Туда-сюда… С ног валюсь.

— Стрельбы-то много было? — поинтересовался дежурный. — Или бандюганы без сопротивления сдаются?

— А то как же, — ответил посыльный. — Без стрельбы ни разу не обошлось. Вот на Четвертой Буранной засаду организовали. Там бандюга Хвостов проживал. И что бы ты думал? Пресек засаду подлюга. Но уйти не ушел. Как оказалось, в его доме дружок затаился. Хвостов решил тайком, минуя засаду, в дом свой пробраться, чтобы дружка вызволить. К дому-то он подобрался и даже дверь открыл… А вот тот, кто в доме отсиживался, видать, принял дружка своего за кого-то из наших и всадил ему пулю в плечо.

— А того, кто в доме прятался, взяли? — полюбопытствовал дежурный.

— На тот свет отправили, — ответил посыльный. — Когда он Хвоста подстрелил, тут же и началось… Перестрелка завязалась такая, что всем тошно было. Так вот, черта того, кажется, Пронькой звали, уложили пулей в голову. Так себе сморчок. Ну, годочков тридцать, — тридцать пять. Лежит на спине, руки в стороны. В правой — наган с укороченным стволом. Между ног раздвинутых еще два нагана. А одет так, что нам с тобой и не снилось! В хромовых штиблетах и в сером шерстяном костюме. В карманах — документы на имя какого-то Лосева. Ворованные, конечно, без фотографии…

«Вот, значит, как дела обстоят, — подумал Степан, подслушав разговор между дежурным и посыльным. — Теперь Бурматову и Теплову худо придется. Захватившие их бандиты, если узнают про разгром банды в городе и смерть главаря, не пощадят оперативников, это уже точно…»

— Эй, Яшка, двигай ближе, — позвал он сокамерника и зашептал ему в ухо: — Сейчас смена в дежурке меняться будет. Так вот, я предлагаю бежать. Не сидеть же в камере, дожидаясь расстрела?

— Согласен на все сто, — мгновенно согласился Яшка и учтиво посмотрел на Калачева. — Я думал, ты так себе, фраерок беспонтовый, а ты… Уважаю!

В коридоре послышались шаги, затем скрип дверей открываемых камер.

— Чего они делают? — прошептал Яшка обеспокоенно. — Вроде пока не слышно, чтобы арестованных доставляли?

— Они камеры к их встрече готовят, — прошептал Степан. — Когда откроют нашу дверь, сделаем вот что…

У двери камеры кто-то остановился. Послышался скрип отодвигаемой задвижки.

— В нашем распоряжении несколько минут, — прошептал Степан. — Или мы сбежим, или нас подстрелят! Ну так что, рискуем?

— Всенепременно, — заверил его Яшка.

В ожидании конвоира, который должен был вот-вот появиться в камере, Калачев и Яшка приготовились к нападению. Но в камеру так никто и не вошел. Даже шагов конвоира в коридоре не было слышно.

— Черт возьми, что за херня? — прошептал удивленно Яшка. — Что-то мне не нравится эта делюга.

— Сам ничего не понимаю, — прошептал Степан. — Может, нас собираются перестрелять при попытке к бегству?