И сердце графа неожиданно растаяло.

– Боюсь, причина таких перемен – постоянные визиты моей тетушки.

– Не стоит шутить над этим, Рокхерст! Слуги любят тебя. И они так же измучены и скорбят, как и ты!

На этот раз она задела его за живое.

Граф покачал головой и посмотрел на затянутое тучами небо. Он не хотел слышать об их скорби. Собственная мука грозила вот-вот его раздавить.

Однако Тень все же настаивала на своем, как прилипчивый маленький адвокат, которого он успел так хорошо узнать.

– Твоя кухарка, благослови Бог ее сердце, сидит в слезах на кухне, потому что не может заставить себя положить в суповую кастрюлю кости для завтрашнего супа. Она оплакивает Роуэна.

Мрачная, тяжеловесная, ворчливая миссис Грант?

Он не знал, что и подумать, особенно после того, как годами слышал ее жалобы на то, что Роуэн вечно таскает на кухню грязь и крадет еду!

Его Тень всхлипнула и шмыгнула носом.

Но тут он понял, что плачет не только она.

– А горничные собрали деньги со всех слуг и купили цветы, чтобы сплести венок. Он такой красивый и висит в саду.

Рокхерст закрыл глаза и увидел венок, висевший на ограде над тем местом, где он…

Грудь сдавило так, что ребра, казалось, вот-вот треснут.

– Ты должен вернуться домой, – взмолилась Гермиона. – Разделить с ними скорбь.

Можно подумать, это ему поможет!

– Не могу, – выдавил он. – Рано.

– Когда же?! – воскликнула она. – Сколько еще должно умереть, прежде чем ты придешь в себя?

– О чем ты толкуешь?

– Кэппон каждую ночь присылает записки для тебя.

– Что в них?

– Откуда мне…

– Тень!

– Ну… может, я и заглянула в пару записок, но это только потому что тебя не было рядом. А ведь нужно было ответить хотя бы на одну!

– Что в них? – потребовал ответа Рокхерст.

– В Дайалсе снова начались убийства. И в других трущобах тоже.

«Как они смеют! – простучало черное сердце Паратуса, когда тьма вновь стала застилать его глаза. – Имея кольцо, ты мог бы покончить со всем этим…»

Граф с силой тряхнул головой, избавляясь от темной ярости.

– Мне все равно, что там происходит. Меня это больше не касается. – Он повернулся к ней спиной и налег на каменные перила.

– Не касается? – Она поймала его за рукав и развернула. – Роуэн не должен был погибнуть, но так случилось. Теперь тебе придется продолжать свое дело. Потому что есть люди, которые от тебя зависят. Люди… которые тебя любят.

– О, им не следует меня любить, – холодно бросил граф.

– А я люблю, – прошептала Гермиона. – О, Рокхерст, пожалуйста, спустись вниз. Пойдем со мной.

Потому что у нее есть кольцо. Если он завладеет им…

– Нет, – сказал Рокхерст скорее мерзкому голосу, звучавшему у него в голове, чем своей Тени. – Я никуда не пойду.

– Потому что они убили Роуэна?

Как она может спрашивать? Неужели ответ не очевиден?

Он снова отвернулся и стал смотреть на город, лежавший внизу, во всем своем величии и славе. Во всех своих грехах и неудачах.

– О, Рокхерст! – воскликнула Гермиона, не дождавшись ответа. – Я никогда не пойму, зачем им понадобилось убивать Роуэна. Почему именно Роуэна?

«Что за идиотский вопрос? Или для нее это нечто вроде безрассудной игры? Маскарада, устроенного для развлечения?»

– Они убили Роуэна, потому что я не смог его защитить! Потому что подвел его! – воскликнул граф.

И едва удержал рвущиеся с губ слова признания: «Потому что когда-нибудь вот так же подведу тебя!»

Гермиона отступила под яростным натиском его слов. Ледяной холод разделил их вернее, чем вся ширина Атлантического океана. Вот и хорошо! И зачем она вообще сюда явилась? Неужели маленькая дурочка не видит грозящей ей опасности? Опасности, в которую завлек ее он?! Что ж, если так, он постарается ей объяснить.

Рокхерст вынул нож и показал ей:

– Это я убил его, как если бы сам воткнул этот нож ему в сердце.

– Не-ет! – ахнула Гермиона. – Все было не так! Я там была! У тебя просто не было возможности…

«Как не будет возможности защитить ее! Так убей ее сейчас. Убей немедленно и возьми кольцо. Сила этого кольца изменит все. Оно спасет тебя!»

– Да, в этом все дело! – прогремел он. – У меня не было возможности. Ни тогда, ни сейчас. И не будет, пока дыра открыта для этих дьяволов, которые лезут сюда сквозь нее, как чумные крысы! – Он застонал и тяжело оперся о перила. Ноги почему-то отказывались его держать. Тень обхватила его за плечи.

– В таком случае закрой ее, – деловито посоветовала Гермиона, словно ему предстояло решить, на какой бал ехать.

– Неужели не понимаешь? Я совсем один. А для того чтобы остановить их, я должен… мне придется…

– Стать Паратусом? – прошептала она. – Каким ты был, когда умер Роуэн.

Значит, она действительно видела.

Крошечная искорка надежды расцвела в его груди.

И все же она здесь. Она в него верит! Вопреки всему. Это почти самоубийство! Она же знает, что они сделали с Роуэном. И чем он им ответил. Что он может натворить ради того, чтобы получить кольцо, если победит тот зловещий голос, который не оставляет его в покое.

– Убирайся отсюда, – повторил Рокхерст, снова показывая на дверь. – Возвращайся домой. Беги к своей матушке и оставайся там.

– Ни за что! – спокойно возразила Гермиона. – Мне нельзя приказывать, как Танстоллу, или Криксу, или любому из твоих верных подданных. Я тебе не подчиняюсь.

«Не подчиняешься? Вот как?»

Тьма прокралась в его грудь, обвилась вокруг сердца.

– Все в этом городе подчиняются мне.

– Черт возьми, Рокхерст! Думаю, твоя тетка права. Ты наконец спятил! Если воображаешь, что я…

Спятил? Сейчас он покажет ей всю степень своего безумия!

Он, словно почувствовав, где стоит Тень, одной рукой схватил ее за талию, другой сжал руку. И, игнорируя удивленное восклицание, притянул к себе с такой быстротой, что она ударилась о его грудь.

– Значит, это я спятил? А ты? О чем ты думала, когда пришла сюда?

Проклятая дурочка! Дебютантка, соблазненная тайнами ночи!

– Я думала только о тебе! – выдохнула Гермиона. Сердце его сжалось, но только на мгновение. Он растоптал тепло, которое несла с собой ее исповедь, и с восторгом принял ледяной холод, сочившийся в его кости и кровь. Потому что ее тепло оставит его таким же невнимательным и слабым, как в ту ночь.