Теперь пришел мой черед, я хлебанул из ковша и чуть не закашлялся: в бочке был крепчайший самогон, градусов семьдесят, не меньше. Неудивительно, что многие опьянели. Задержав дыхание, допил до дна, хотя из глаз потекли слезы. Встав напротив первого колышка, я уловил момент начала удара и чуть наклонил корпус вперед, и, когда кулак воеводы коснулся меня, я прокатился грудью по его руке так, как пресс-папье – по листу бумаги. В результате меня слегка отбросило назад, но и Осетру пришлось отступить.

– Ловок! – похвалил Осетр и продолжил отбор.

Через час Осетр собрал всех, кто прошел испытание, и известил о том, что завтра всем нам следует явиться на стрельбище на конях, и всех отпустил отдыхать. Я отнекался от предложений выпить, мне ковша вполне хватило, да и хотелось побыть одному.

Когда вернулся домой, велел Беляне притащить в горницу мои дорожные мешки и стал их разбирать, прежде всего кизир положил в карман, Тричар бросил на кровать, решил под рукой держать, так же как и дубовую ветку. Разбирая вещи, наткнулся на свернутую в трубку бумагу, которую мне дали водяники, развернул, стал читать:

«Трактат о слугах Корроха премерзостных

Сей Каррох является антиподом Бархудара, потрясателя вселенной – языческого бога, которому покланяются народы горные и проживающие в Диком поле.

Каррох обитает в заболоченных лесах и залитых водой пещерах, которые доходят до царства мертвых, и является владыкой всяческого зла.

Поклоняющиеся ему почитают за жертву Карроху причинять зло всем живущим на земле. Называют они себя кириками. Цитадель их находится за землями Белых Мрассу в Горной Жории, точное местонахождение неизвестно, но, судя по фрагментам трактата «Жидкая тьма», добытым монахом-стратигом Марком Лихтором из ордена «Знание-сила», во время похода на Казар, называется сия нечестивая крепость Каррохова пустошь и находится в пещерах рядом с рекой Черный Июрз. Разделена сия богопротивная обитель на Пять уровней: Первый предел, Темная яма, Глубокая глотка, Глиняная труба, Стакан.

В самой верхней пещере собираются желающие познать тьму, их называют низшими.

Низшие кирики день начинают с взаимного избиения, причем надевают рукавицы, повязки на рот и войлочные сапоги, дабы уменьшить причиняемый вред. Однако нередки среди них убийства и калечства. Покалеченные, если после лечения не способны участвовать в утренних схватках, приносятся в жертву.

При этом чем более жестокой смертью они умрут, тем считается среди нечестивцев лучше. Способы, которыми они это проделывают, неописуемы.

Останки несчастных перемалывают в муку и готовят лепешки, которые называют цисса.

Те из кириков, которые утренние схватки выдерживают в течение года, допускаются к обучению, но упражнения свои не оставляют ни на день. Другая вражда и интриги во время обучения запрещены и жестоко караются, но те, которые все же ухитряются своих врагов уничтожать, переводятся служками в Темную яму, где после нового этапа обучения между ними проводят смертельное соревнование. Выжившие становятся посвященными в таинства кириков. Часть из них, именуются Хранителями, обучает низших кириков способам совершения зла. Другие, наиболее успешно прошедшие нечестивые испытания, становятся Ищущими и продолжают обучение в Глубокой глотке. По результатам новых испытаний среди Ищущих избирают шесть человек, из них двое становятся Избранными, остальные четверо – Знающими.

Избранные и Знающие проходят обучение у старых Знающих в Глиняной трубе, потом одного из Избранных называют Мокрым, второго – Сухим.

Мокрого опускают в Стакан, бросают ему циссу, которую он должен съесть. Когда он начинает ее есть, Знающие начинают темный ритуал (описание отсутствует), Стакан наполняется гнилой водой из царства мертвых, и в ней появляется сам Каррох, с присными его.

Каррох превращается в женщину, потом – в козлоголового человека и с блеянием бросается на Мокрого и начинает его грызть и душить. Мокрый должен превратиться в такого же козлоголового, только с зеленым лицом (!), и заблеять. Если этого не происходит, Каррох его убивает. Тогда в Стакан бросают Сухого и циссу. Все повторяется, если Сухой потерпит неудачу, в воду бросают всех новых Знающих, Каррох убивает и их. Затем исчезает.

Если же Мокрый сумеет оборотиться, то Каррох дает ему часть своей силы. Сухого тут же умертвляют, но в воду не бросают, а его дух сопровождает Мокрого всю жизнь. Если же оборачивается Сухой, его провозглашают Мокрым и он правит кириками единолично, без духа-советника.

Затем убивают прежних Знающих, но в воду их не бросают, и их духи образуют Незримый совет, и они не переходят, как и дух Сухого, в царство Мертвых, пока жив Мокрый, при котором их умертвили. Мокрый редко покидает пещеры, но если появляется в миру, его легко узнать по понятным причинам: у него козлиные рога и зеленое (!) лицо».

Мда, бред какой-то – Сухие, Мокрые, козлорогие. После разберемся. Спать не хотелось, и я вышел на задний двор. Над головой простерлось звездное небо, половинка Луны уютно освещала мой надел. Земля дышала, скотинка спала, и захотелось, чтобы кто-нибудь большой и мохнатый ткнулся в колени. Завтра попрошу у Осетра собаку, скучно без четвероногого друга. Сходил в конюшню к Ассаму, конь куснул меня за плечо, вопросительно посмотрел в глаза: поедем? Нет, Ассамушка, завтра поработаем. Ассам был причесан и почищен, странно, это кого же он к себе подпустил, надо узнать.

Когда вернулся, отполировал кусочком замши и без того сверкающий Тричар, побросал кинжалы в стену и поймал себя на том, что спать-то я хочу, но робею, боюсь того, что меня ждет в том мире. Эта мысль придала мне решимости, там мой дом, пусть не такой красивый и спокойный, как здесь, но убегать от него – предательство. Там Виктор Борисович, Настя, я должен их сберечь. А сделка с Лобанем? Мне бы посоветоваться с кем-нибудь. Только что спросить? Теперь я дубиус симплекс – колеблющийся в чистом виде. Просто у меня слишком мало сведений о сделках господина Лобаня, нужно бы Беппе расспросить, так что спать все равно придется. Я улегся в кровать, бросил рядом Тричар, но никак не мог расслабиться, и тогда я стал повторять краткую молитву: «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!..»

Через некоторое время меня все-таки помиловали, и я услышал: «Когда господствующая идеология создает модель правильного поведения для своих вольных или невольных последователей, то выработанные алгоритмы передаются для населения с помощью средств массовой информации, доступных для существующей технологии.

Для создания необходимых образов требуются представители творческой интеллигенции, готовые транслировать идеологически правильные версии реальности, и здесь кроется конфликт между творческой энергией, суть которой хаос, и волей функционеров, надзирающих за культурой, которые стремятся установить определенную последовательность потока вдохновения, проходящего через призму восприятия творца, художественных произведений.

Проводник хаотического дыхания ноосферы Вернадского[109], или потока идей ментального мира, если говорить языком мистики, подчиняется только этому вечно изменяющемуся водопаду и не способен заставить себя производить нечто строго обусловленное. Творец пытается воплотить в доступные всем формы послания мироздания, призревая инструкции и решения комиссий.