Какую сюжетную линию ни возьми, какую фразу или афоризм ни проанализируй, обязательно всплывут более ранние и более удачные аналоги. Хочется прямо-таки сжечь данную книгу как вреднейшую и пиратскую копию всей поп-культуры так называемого постсоветского пространства. Согласитесь, должны же быть какие-то вещи, которые не подвергаются ревизии или упоминаются всуе.

Роман «Ни слова правды» вызывает эмоции резко негативные, заставляет желать прихода тирании или диктатуры, ибо только в таких условиях возможна НАСТОЯЩАЯ цензура. О, это времена власти истинных ценителей и ревнителей чистоты слова, жеста или образа. Здесь нет места сколько-нибудь некачественному проявлению творческого духа, все будет замечено и искоренено.

Нельзя, конечно, не заметить, что зачастую это ведет к созданию чересчур классических, может, даже академических произведений. Но ведь это то, что в наше время необходимо. Хочется увидеть дядю Ваню в сюртуке, а Сирано де Бержерака в камзоле (если говорить о театре), а в литературе хочется увидеть героев, говорящих языком обычных людей, простые истории со счастливым концом. Пусть наконец все люди нашей страны заговорят на языке Толстого, Чехова и Достоевского со страниц романов о светлом и прекрасном, о борьбе добра со злом, о любви – о чем угодно. Но чтобы без скоморошества, без парафраз и экивоков, без англиканских троллей, эльфов и прочей бредятины.

Похоже, мы переживаем период упадка в искусстве, особенно в литературе, и опус, нами обсуждаемый, яркое тому подтверждение.

Остается верить, что придет очищающая буря и каленым железом вытравит недоучек и графоманов, сотрет в порошок бредни и гумус, выдавленный исключительно ради денег, и вознесет русскую, или, как сейчас принято говорить, русскоязычную, литературу на небывалые высоты.

Ответ автора:

Конечно, можно было бы оставить без ответа всю эту ностальгирующую по имперской цензуре кренотен[143], но есть же какие-то вещи, если пользоваться слогом вышеприведенного оратора! – вот правильное слово. Так и вижу его брызжущим слюной на симпозиуме под названием «Решения XXV съезда партии силами советских писателей – в жизнь». Но шалишь: кончилось ваше время. К добру или к худу – предмет отдельного исследования страниц эдак на пятьсот-шестьсот. И то неизвестно, раскроется ли тема. Интересно другое, как работает опция: «кричать по ветру «да, режиму», одновременно поджав хвост и поскуливая «нет». Ведь, согласитесь, это и физически непросто, а уж о моральных деформациях Биота, а человеком я подобных особей величать отказываюсь, можно только догадываться. Итак Биот[144], остро ощущая конъюнктуру момента, становится защитником прошлых достижений, к которым относился в иное время по-иному, ибо тогда надо было так. Вот откуда это мистическое знание, как надо или как не надо. В общем, «мудрец живет анахоретом, держа по ветру нос при этом»[145]. При этом когда Биот критикует, он не пытается проанализировать текст и объяснить, что же, собственно, не так. Он самозабвенно топчет ненавистное ему творчество, призывая вмешаться власть и народ. Для чего? А чтобы не было в творчестве недозволенного. А кем? Непосредственно Биотом! Я против, я не приемлю. Я! Я! Я! При этом Биот в случае лично к нему обращенного вопроса непременно сошлется на некие слои, слоты и классы, интересы которых он, дескать, представляет. Интересно, кто его на это уполномочил? Сам Биот! Прекрасно! В таком случае вы, батенька, выражаете свое собственное мнение, и не более того. Тогда с каленым железом осторожнее. В свою очередь, рекомендую вам оставить в покое искусство и заняться политикой. Там ваши несомненные дарования будут к месту. А искусство, кроме искуса, несет свободу, умное, доброе, вечное. Иногда через странные формы, которые суть поиск, и вышеприведенное произведение яркий тому пример.