— А кто же убирается? Стирает?

— Мужчины. Все. Я смотрела. Мы с вами единственные женщины в доме.

Себастьян не видел Диану более суток. После еще одного печального дня на шахте он приехал в город пообедать в гостинице и проконсультироваться у врача, которого рекомендовало литературное и философское общество Ньюкасла-на-Тайне. Доктор Харрисон казался очень квалифицированным специалистом и не советовал будущим матерям прибегать к пиявкам, а также согласился навестить леди Айверли на следующий день.

Обретя уверенность, что за ее здоровьем будет следить отличный профессионал, Себастьян больше не возражал против того, чтобы Диана оставалась в Сэкстон-Айверли.

Затем Хедли поднял болезненную тему дров. Старый дворецкий, явно очарованный новой леди Айверли, которую называл «худышкой», лояльно относился к ее желанию себя побаловать.

— Так будет лучше для ребенка, — объяснил он.

Себастьян не стал спрашивать, откуда старик узнал о беременности жены.

— Ни за что, — отрезал он. — Я сам поговорю с ней.

Даже не сменив заляпанную грязью обувь, он отправился в восточное крыло. По дороге он встретил французскую служанку Дианы, которая, присев в реверансе, неодобрительно взглянула на него. Ворчливая тирада, в которой встречались французские слова «дрова», «муж», «скупой», тоже не сделала его настроение лучше, когда он входил в давно не используемую комнату хозяйки дома, расположенную рядом с комнатами дяди.

Оказывается, сообразил Себастьян, он ни разу здесь не был. И если он ожидал, что комната, предназначенная для женщин, будет обставлена элегантной и красивой мебелью, то его иллюзии тут же рассеялись. Старинная кровать в почти пустой огромной комнате выглядела жалкой и убогой. Диана, положив голову на подушки, лежала под кучей одеял, прикрытая сверху еще и шубой, и выглядела маленькой и несчастной.

— Боже, сохрани меня от упрямых женщин! — выкрикнул Себастьян. — В этой комнате недолго и замерзнуть.

Он быстро подошел к камину и увидел, что угли на решетке были специально залиты водой.

— Слушай, Диана, и слушай внимательно, — сказал он, возвращаясь к кровати и глядя на жену.

Она плотнее закуталась в груду белья.

— Мы живем в долине Тайна. Главная продукция здесь — уголь, и мы используем уголь для отопления. Добывая уголь из глубин земли, люди, случается, гибнут, чтобы вам, мне и тысячам таких, как мы, было тепло. Мне безразлично, к чему вы привыкли с вашим мужем или как он избаловал вас. Я разожгу камин, и тебе это понравится. Ты не должна жертвовать своим здоровьем и здоровьем ребенка ради непонятных капризов.

Он почувствовал удовлетворение, поскольку она ничего не возразила. Она в ответ смотрела на него огромными голубыми глазами, в которых он заметил испуг. Потом они заблестели.

Черт! Он вовсе не собирался доводить ее до слез. Он лишь хотел донести до нее, что в этом доме его слово — закон.

— Мне дурно, — прохрипела она.

— Тебе дурно? — спросил он более мягким тоном. — Неудивительно, учитывая температуру в помещении. Знаешь, ты поступаешь просто глупо.

— Нет, сейчас все в порядке, но мне станет дурно, если ты зажжешь огонь. — Она села в постели, и от этого, голос зазвучал крепче. — От запаха горящего угля меня тошнит. Шанталь вынуждена была погасить камин, потому что меня все время рвало. Не знаю почему, — жалобно продолжила она, — но он пахнет серой.

Проклятие! Он знал о рвоте и от нее самой, не говоря уже о докторе Денмэне. В сэкстонском угле действительно много серы, но зато он дает сильное пламя. Он вновь оказался не готов, когда нужно было позаботиться о жене. Поскольку Сэкстон-Айверли построен на продуваемом ветрами безлесном утесе, то здесь и щепки не найдешь. В отчаянии Себастьян оглядел комнату, словно в надежде, что по волшебству здесь появится вязанка дров.

— Не двигайтесь, — сказал он. — Я сейчас вернусь.

Вот чего не ожидала Диана, так это того, что муж появится с большим топором на плече.

— Что ты думаешь об этом? — спросил он, указывая на гардероб, или как там его.

Шанталь назвала это «энк-руаябль».

— Омерзительно, — ответила она с кровати, — но в нем помещается уйма белья.

Открыв дверцы, Себастьян достал стопку кружевного нижнего белья, на которое посмотрел с признаками интереса, и положил ее на пол.

— Я подыщу тебе что-нибудь еще, — сказал он, снимая галстук, сюртук и жилет. Повесив одежду на спинку стула, он подтащил пустой гардероб к камину и принялся рубить на дрова. Вскоре в камине запылал огонь.

Еще два шкафа постигла та же участь. Но Себастьян не думал останавливаться. Не торопясь и словно без усилий он превратил большую стенку шкафа в дрова.

Когда комната согрелась, Диана вылезла из-под одеяла и села на кровати. Себастьян выглядел худощавым, но та легкость, с которой он обращался с тяжелым топором, доказывала, что под рубашкой скрыты, как она знала, мощные мышцы. Их стало видно, когда Себастьян вспотел и рубашка облепила плечи и спину.

Себастьян подбросил в камин дров.

— Ну вот, — сказал он. — Этого достаточно на всю ночь. Завтра Хедли раздобудет где-нибудь еще дров. — Себастьян взглянул на Диану: — Как ты себя чувствуешь?

Ей было необыкновенно хорошо. Кроме того, она была, по ее мнению, одета не совсем подходяще. В ее позе на кровати, должно быть, содержался намек на соблазнение. Но в фланелевой ночной сорочке, с длинными рукавами, закрытой по самое горло, в толстой шали и шерстяных чулках она вряд ли могла вызвать Себастьяне желание.

— Отлично, — сказала она, сбрасывая шаль и жалея, что не может сбросить и сорочку.

К ее неудовольствию, Себастьян надел жилет.

— Ты должна лечь в постель, — сказал он. — Тебе необходим отдых.

— Я отдыхала весь день. Останься, поговорим.

Она еще не успела предложить ему место рядом с собой на кровати, как он уже уселся на стул, стоявший в нескольких футах. Он сидел, чуть сгорбившись, слегка расставив ноги в сапогах, и под обтягивающими брюками были видны мощные мускулы его бедер. Шея и верхняя часть груди виднелись под незастегнутой рубашкой. После работы его волосы, обычно тщательно зачесанные назад, растрепались и налипли на потный лоб и нахмуренные брови.

— Что ты имел в виду, когда говорил о гибели людей? — спросила Диана.

Выражение его лица изменилось, и теперь оно было печальным.

— На прошлой неделе произошел несчастный случай на Сэкстрнской шахте, погибли три горняка.

— Прости. — Ей стало неловко, что на фоне такого горя ее волновали лишь собственные приступы тошноты. — Часто ли бывает подобное?

— Чаще, чем должно быть.

— А что там случилось?