решила дождаться, когда он выскажется.

— Ты не представляешь, Нарнис, что я чувствую, когда вижу тексты своих учеников, которые переписывают фразы друг друга, даже не изменяя их! Авторы не создают, а копируют! А художницы, у которых все Валар и эльфы на одно лицо? И природа до Древ, во время и после — одинаковая! Понимаешь, это катастрофа, Нарнис! Никто не хочет вкладывать душу! Это не творцы, это бездельники! Играющие с красивым трафаретом дети! И самое страшное, Нарнис, они никак не наиграются.

— Но почему ты считаешь, что именно род Феанаро способен изменить ситуацию? Ты говорил с дочерьми Куруфинвэ Атаринкэ?

— Похоже, я просто в отчаянии хватаюсь за прошлое, Нарнис. Я помню, как твой дед был увлечён нашим общим делом, — глаза книжника заулыбались, — он всегда приходил в нашу библиотеку заранее, перед началом общих собраний, но однажды… — Румил чуть смутился. — Однажды Феанаро влюбился. И стал приходить точно ко времени. Ни мгновением раньше. А один раз даже опоздал! Это было незадолго до свадьбы. Он тогда пришёл счастливый и совершенно не способный думать о науке. А потом, спустя годы, снова начал приходить заранее, или вовсе ночевал в библиотеке.

Нарнис опустила глаза. Крупная зелёная гусеница спустилась с виноградного листа, ниточка блеснула на солнце, показавшемся из облаков. Во двор въехал, сверкая парадным доспехом, Арафион.

— Может быть, ты пойдёшь ко мне в ученики? — безнадёжно спросил Румил, гладя ладонью кожано-стальной переплёт пособия по обработке меха, тоже потерявшего актуальность с гибелью Древ.

— Я? — внук Ингвэ так искренне удивился, что Нарнис рассмеялась. — Нет, я на такое не способен. Но, клянусь, если ты поможешь мне жениться на этой прекрасной эльфийке, старший из наших сыновей станет твоим учеником.

— Друг мой, — почти спокойно произнесла дочь Феаноринга, — господин Румил просит помощи, а не дополнительных проблем.

— Она прекрасна, правда? — восхищённо ахнул, хватаясь за сердце, Арафион.

— Правда, — кивнул книжник. — И умна. Я приехал ненадолго: поговорю с поселенцами за стенами Форменоссэ и… отправлюсь домой ни с чем. Такова воля Рока.

— Таков твой выбор, — словно обвиняя, заявил внук Ингвэ. — А я сказал посланникам моей семьи, что отныне чту традиции Дома Нарнис Нельяфинвиэль, поэтому хожу в металлической одежде, а на юге в ней слишком жарко. Они обрадовались и уехали счастливые.

Нарнис встала со скамьи, посмотрела на играющего с грызуном лиса.

— Ты не такая, как все, — снова пропел бывший менестрель Валар, — ты не такая, как все!

Примечание к части Нарнис от Беллы Бергольц https://www.deviantart.com/bellabergolts/art/Narnis-Nelyafinwiel-841027705

Потому что на то Воля Валар

В полумраке крошечной комнатки без мебели, с одной лишь узкой дверцей пахло воском и сгорающим фитилем. Тонкий дымок, поднимавшйся от единственной свечи, которая однако не сгорала, сколько бы времени ни проходило, то таял под низким потолком, то стелился по нему, струясь и дрожа в практически застывшем воздухе, реагируя на движения стоявшего на коленях эльфа.

Сухие бескровные губы практически беззвучно задавали только один вопрос:

— Manan?

И каждый раз, тяжело выдыхая «Почему?», Арафинвэ мысленно обращался за помощью и советом к тем, кого боялся, кого считал всемогущими, ради чьей благосклонности готов был идти на жертвы, отчаянно пытаясь совладать с ненужными эмоциями, хаотичными и разрушительными.

— Manan?

«Почему, о великий Владыка Манвэ, Ты отнимаешь дары, данные тобой? Я это заслужил, знаю! Но почему? В чём я был неправ? Я обманул Твоё доверие? Подвёл Тебя? Я никудышный владыка? Почему Ты не даёшь мне знать, когда я сбиваюсь с пути? Я хочу быть полезным и нужным Тебе, клянусь! Я утратил Твоё расположение? Почему? Что со мной не так? Ты считаешь мою любовь неискренней? Не веришь в меня больше? Умоляю, скажи!»

— Manan?

«Почему, о Элентари, любимейшая Валиэ, одним Детям Эру позволено любоваться творениями Песни Твоей, а другим нет? Я и мой род недостоин жить под украшенным Тобой небом? Замаранные кровью звёзды на знамёнах моих братьев навек лишили меня права видеть настоящие светила?»

 — Manan?

«Почему, справедливейший и грозный Намо, пророк и наставник, почему я, не проливший кровь собратьев, получивший прощение, продолжаю чувствовать вину за чужие деяния? Почему я не знаю, как искупить причинённое зло? Почему никто не говорит мне, что я должен сделать?! Почему не могу догадаться сам?»

— Manan?

«Почему, о великодушная и милостивая Валиэ Ниэнна, меня ранит чья-то свобода от меня? Почему мне больно оттого, что мой родич больше не мой подданный? Почему я готов умолять о возвращении абсолютной власти над аманэльдар, которой у меня не было изначально? Почему это ранит? Почему… Ты не исцеляешь меня? Чем я прогневал Тебя? Не молчи хотя бы Ты! Вразуми меня, умоляю! Клянусь, я всё сделаю!»

— Manan?

«Почему, искуснейший Вала Ауле, Ты не гневался на отвергнувших Твои дары? Позволено ли мне, брату изгнанных королей, сыну злой женщины, сказать своё мнение Тебе? Имею ли я право голоса? Что будет со мной и моим народом, если я тоже отвергну Твои дары? Почему мне не положено знать об этом?»

— Manan?

«Почему, благодетельная Владычица Йаванна, я не смог вдохновить свой народ на рождение детей? Моя семья полнится, несмотря на горькие потери, так почему мой пример не стал путеводным для Нолдор? Помоги, молю! Я в отчаянии!

Почему?..

Почему?»

Огонь свечи задрожал, когда Арафинвэ пал ниц то ли от усталости, то ли от беспомощности. Ароматный дымок рассеялся в воздухе, капля воска скатилась слезой на пол. Пересохшие губы задрожали:

— Manan?

«Почему я теряю влияние?

Почему меня это волнует?! Я такой же, как мой заблудший брат? Что мне сделать, чтобы не быть таким?! Вовсе отречься от власти? Но будет ли это лучше для Нолдор? Валар ведь сами избрали меня!

Почему теперь я чувствую себя ослепшим и оглохшим в центре лабиринта?! Валиэ Вайрэ, где же твоя путеводная нить? Позволь нащупать её, молю! Не оставь меня!»

— Manan?

«Владычица Эстэ! Почему я так слаб? Почему не сопереживаю Владыке Манвэ,