поднял руку с жестом, что отвечать необязательно. Он вскину бинокль, долго разглядывал ДОТы и потом спросил:

– Как собираетесь брать ДОТы, Хуммельс?

– Почти в каждом ДОТе русских есть перископ. Защитная труба его имеет на верхнем конце запорную крышку, которая закрывается изнутри сооружения. Если разбить крышки ручной гранатой, то труба остается незащищённой. Через трубу внутрь сооружения вольем бензин. И через пустые отверстия кабельных вводов огнеметами будем их выжигать начисто… Там, где будет позволять наличие взрывчатки, мы применим вариант «карточный дом». 150-килограммовый заряд, опущенный через перископное отверстие, разворачивает стены сооружения. Бетон растрескивается по слоям трамбования. Междуэтажные перекрытия разрушаются во всех случаях. Они погребут находящийся в нижних казематах гарнизон, – невозмутимо ответил роттенфюрер.

У Пояркова до боли в суставах сжались кулаки. Он припал к перископу, чтобы скрыть ненависть в глазах.

– Хорошо. Хорошо, роттенфюрер. Что скажете, Клюзенер?

Поярков молча, кусая до крови губы.

Не дождавшись ответа, Шадер сказал:

– Операция с использованием штурмовых групп займет время. А я бы хотел раньше закончить с фортом. Вызывайте авиацию, Хуммельс, и готовьте штурмовиков. Если люфтваффе не разнесет этот каменный остров, за дело возьмутся они.

Ровно в 13.30 на позиции батальона навалились немецкие пикирующие бомбардировщики. Сменяя друг друга, она, казалось, могли бесконечно продолжать свою смертельную пляску. На позиции ОПАБа сыпались, как горох, тяжелые фугасные бронебойные 250-кг бомбы «PC». Самолетов, может быть, было и не так много, два или три десятка, но они работали беспрерывно. Едва уходила одна тройка, как на смену ей появлялась другая и снова сыпала, сыпала свои бомбы. Через полчаса позиции ОПАБа были так перепаханы падавшим с неба железом, что земля напоминала лунную поверхность. Не осталось ни одного деревца, ни одной травинки. На открытой местности серыми горбунами стояли бетонные ДОТы. Несмотря на то, что пикирующие бомбардировщики Ю-87 (штука) пролетали очень низко над землей, прямого попадания добиться не удалось.

После обстрелов ДОТов из пушек, после бомбардировки с самолетов, Шадер отдал приказ штурмовать их саперными эйнзатц-командами с огнеметами и взрывчаткой. Гарнизоны держались до последнего патрона, Поярков это видел собственными галазами. Взбешенные гитлеровцы замуровывали входы и амбразуры. Один такой «слепой» бетонный корабль, у которой не только амбразуры и вход, но даже выводы коммуникационных труб были замурованы, сейчас медленно погибал.

***

Гибельный марш войны застал Мамина в каземате. Сколько продолжалось бомбардировка и обстрел он не знал. Потерял счет времени. В его подземном укрытии падающие снаряды создавали ужасный гул и дрожание. С первого удара Алексей вскочил и больше не присел ни на секунду. Сейчас он нервно ходил взад-вперед, растирая запястья. Это помогало сосредотачиваться. Через какое-то время Мамин почувствовал, что гул взрывов начинает постепенно удаляться от расположения казематов.

– «Переносят огонь дальше, вглубь, изменяя прицел минометов и орудий на каждые 100 метров», – вспомнилось Алексею из когда-то прочитанной исторической литературы.

Под утихающий гул Мамину пришла в голову неожиданная идея. Он бросился к стальной двери и прижался ухом. За дверью тишина.

– Эй, боец! Эй! Ты слышишь? Живой?

За дверью молчали, но Алексей уловил шаркающий звук. Как будто, кто-то крался к двери снаружи, но не решался отвечать арестованному.

– Да не бойся ты. Ответь. Слышишь, бой угасает. Это немцы огонь перенесли в тыл. Сейчас сюда пехота ворвется. Ты даже оборону не сможешь здесь организовать. Погибнешь попусту. И я вместе с тобой.

Мамин прислушался. Тишина.

– Вот дурья башка. Ты что молчишь-то? Слышу же, сопишь за дверью.

На самом деле за дверью, конечно, никто не сопел. Это Мамин выдумал, чтобы спровоцировать часового. А если бы и сопел, вряд ли арестованный мог это услышать. В 19-ом веке умели делать хорошие казематы, огнеупорные и шумоизоляционные.

За дверью по-прежнему молчали.

– Послушай, парень, – Мамин перешел на спокойный голос. – Я действительно попал сюда из будущего. Не важно, веришь ты мне или нет. Я знаю, что началась большая, кровопролитная война. Знаю, как она будет протекать и чем закончится. Я помню основные сражения и стратегические планы гитлеровцев. Все это – бесценная информация для командования. Меня арестовали, потому что не поверили в начало войны. Ты же сам видишь, я не выдумал. Только представь, как мы сможем помочь нашей Родине, если ты доставишь меня к месту, где я смог бы передать сведения, куда положено. А потом хоть снова в тюрьму.

Мамин прислушался, пытаясь всеми чувствами повлиять на решение солдата. Через некоторое время Алексей удовлетворенно услышал, как за дверью отчетливо зашевелились.

– Хм. Мне не положено с вами разговаривать, – послышался мальчишеский голос.

– «Так», – протянул про себя Мамин. – «Уже что-то».

– Так ты и не разговаривай. Ты меня послушай. И отведи отсюда, от греха подальше. Серьезно тебе говорю, скоро здесь будут немцы.

– У меня приказ. Часовой обязан не отвлекаться от непрерывного и неослабного наблюдения. Охраняя арестованных, никого к ним не допускать и не выпускать их из помещения без личного приказания начальника караула, – отрапортовал голос из-за двери.

– Так вызови начальника караула? – попросил Алексей.

Часовой принял решение соответствовать уставу караульной службы, поэтому замолчал. Мамин, подождав немного, опустился на солому и прикрыл глаза.

– «Беда».

Снаружи, сначала далеко, потом все ближе и ближе стал нарастать звук голосов и выстрелов. Мамин старался прислушаться и понять, что происходит наверху. Часовой тоже смолк, прислушиваясь.

Внезапно, по бетонным ступеням каземата послышался топот. Потом прекратился. В темноте холодного сырого каземата стало тихо. Воздух как будто повис, время остановилось. Слышно было, как по подвалу гуляет ветер. Где-то капнула вода. Потом, глухой щелчок, свистящий звук и барабанная дробь скатывающегося по ступенькам каземата предмета.

– Граната, – закричал часовой за дверью.

Мамин отпрянул от металлической двери. Раздался взрыв.

***

Поярков со своим отделением Ваффен СС шел по территории укрепрайона, только что захваченного немцами. Диверсионная группа смогла под видом отступивших от границы частей проникнуть в штаб 18 ОПАБа и ликвидировать командование. Дезорганизованные солдаты стали легкой добычей моторизованного полка, прокатившегося здесь железным катком.

Поярков не мог покинуть вражеское отделение. Во-первых, это соответствовало его задаче – попасть на территорию Бреста. Пусть и окольным путем, но сбор взвода назначен у железнодорожного вокзала в Бресте. Во-вторых, он надеялся обнаружить следы Мамина, который как раз и должен оказаться в 18 ОПАБе. Наконец, его интересовала цель, ради которой он отправил лучшего друга в пекло войны.

Поярков, прошедший хорошую подготовку в ГРУ, мог бы с легкостью уничтожить приданное ему в подчинение отделение по дороге к ОПАБу. Но это не входило в го планы сейчас. Пока отделение ведет его к цели, он будет плыть по течению. Когда отделение