С уважением к вам и к нашему общему другу,

инспектор Дак Исье».

Приведя в порядок форму ополченца, выданную комендантом форта, и собрав походный ранец с нехитрым скарбом, ранним утром первого летнего дня Кинт покинул Северный форт. Обоз фуражиров, в который напросился Кинт, двигался медленно. Лежа в длинном фургоне, который неспешно тянули за собой две кобылки, Кинт, положив ладони под голову, глядел в небо и провожал взглядом облака, цеплявшиеся за вершины гор. В голове не было никаких мыслей… получив грамоту о демобилизации, он словно смахнул с себя все, что случилось за прошедший год, хотелось все забыть… Обиды, каких-либо эмоций по поводу того, как с ним обошлись из-за идиотской стычки с патрулем, не было. Лишь одно не давало покоя – Сэт и как теперь искать ее. С этой мыслью Кинт провалился в дрему.

– Господин капитан, – тряс Кинта за плечо один из обозников, – приехали, Тек.

– Я уже не капитан, дружище. – Кинт сел и протер глаза.

– Кому как, – хмыкнул парень, – я знаю про вашу историю, а еще знаю, как вы со своим отрядом гоняли северян по предгорьям.

– Не всегда, и они нас гоняли.

– Все равно часть победы в этой войне по праву принадлежит капитану Кинту Акану и его горной армии. – Парень подал ранец уже выбравшемуся из фургона Кинту.

– Угу, – кивнул Кинт, закинул на плечо лямку ранца и, направившись в сторону разрушенной ратуши, добавил: – Спасибо!

В центре Тека было немноголюдно, вдоль стен разрушенных и сгоревших домов лежали большие кучи из обломков и мусора, что нагребли отряды пленных северян. Жандармы охранного корпуса особо с ними не церемонились и, возвращаясь вечером в бараки, такой отряд мог недосчитаться нескольких пленных. Кинт направился по улице, ведущей к дому Григо, и чем дальше от центра, тем больше встречалось более или менее целых домов.

– Да уж… – сказал Кинт вслух, остановившись у забора некогда богатого особняка.

– Что, простите? – остановился проходящий мимо старик.

– Досталось этому кварталу, говорю…

– Всем досталось. – Старик смерил взглядом Кинта и побрел дальше, не в силах высоко поднимать ноги в изорванных ботинках и оттого шаркая по остаткам мостовой.

– Простите, а где сейчас располагается городская жандармерия?

– На станции, – не поворачиваясь, ответил старик.

По памяти Кинт примерно выстроил маршрут и, прикинув, что идти еще прилично, аккуратно закинул вторую лямку на плечо и бодро зашагал по улице.

Привокзальная площадь, депо, пакгаузы, здание станции… кругом кипит работа, снуют грузовые фургоны, разгружаются составы с материалами, отряд пленных, выстроившись, передает по цепочке какие-то ящики от платформы до пакгауза, а жандармы, скучая, периодически поторапливают их прикладами карабинов. Чуть дальше, на станции воздухоплавания, зацепился за швартовочную башню транспортный дирижабль… Кинту сразу вспомнились те минуты, когда он стоял на верху башни и смотрел, как последний дирижабль покидает полыхающий в огне Тек. Как из маленького окошка тесного купе на него смотрит Сэт и вытирает слезы грязным от копоти рукавом блузки.

– Посторонись, зашибу! – раздался позади голос, сразу вернувший Кинта из воспоминаний на привокзальную площадь.

Отскочив на остатки тротуара, Кинт пропустил грузовой фургон с торчащими из него во все стороны брусом и другим строительным материалом. Тут же вернулись и звуки всей той суеты, которая происходила вокруг – грохот повозок, шипение и гудки паровых машин и паровозов.

– Эй! Отошел бы ты, а то встал прямо на пути фургонов с погрузки, – сказал подъехавший верхом городовой.

– Да тут куда ни встань, везде придавить могут, – повернулся к нему Кинт, – подскажи, любезный, где мне Локта… эм… начальника городской жандармерии найти?

– Мастер-инспектор Локт отбыл в столицу третьего дня, может, передать что? Или ты к нам, в городовые поступать пришел? Из ополченцев?

– Жаль… Ну, тогда, как вернется мастер-инспектор, передай ему… Хотя нет, ничего не передавай, сам как-нибудь. Скажи, а в сторону Латинга каким транспортом добраться можно сейчас?

– Поторопишься – успеешь на паровоз, вон видишь, на перроне начальник депо в свисток свистит, того гляди – щеки лопнут.

– Да.

– Вот-вот отходит состав на Латинг.

– Спасибо, – ответил Кинт и хотел было поспешить на перрон, но городовой, наклонившись, аккуратно придержал его за клапан ранца.

– Подожди… для порядка, дай-ка посмотрю жетон твой и грамоту-распоряжение по демобилизации.

Подчинившись, наученный предыдущей и плохо закончившейся историей, Кинт проворно выудил из-под ворота шнурок с жетоном и хотел запустить руку в карман на груди, чтобы достать грамоту, но городовой, опустив со шлема громоздкий окуляр, уже успел прочитать имя…

– Кинт Акан? Господин капитан! Да мастер-инспектор Локт всей жандармерии как сказку на ночь рассказывает про вас без конца! Небеса! Скажу ребятам – не поверят!

– Пусть он лучше про себя рассказывает, ему есть о чем, – ответил Кинт и добавил, кивнув в сторону перрона: – Я так могу опоздать.

– Поскачу вперед, предупрежу начальника депо. – Обрадованный встречей городовой поскакал к паровозу, который с громким шипением выпускал клубы белого пара.

А Кинт, расстроившись, что не получилось попрощаться с Локтом, поспешил следом, слыша, как паровоз трехкратным гудком оповестил о скором отправлении.

С Кинта не взяли даже медяка за то, что получилось найти место в тесном товарном вагоне, переделанном под перевозку пассажиров, где установили пару десятков жестких деревянных лавок и прорезали несколько окошек. Ополченцы, солдаты и жандармы, многие искалеченные войной… женщины, дети и старики с узлами, саквояжами и котомками… кто-то возвращается домой, но большинство уезжает из Тека, навсегда потеряв этот дом, в надежде найти пристанище в теплых краях, где нет разрухи и есть работа, за малую пайку еды и угол для ночлега. Резкий запах пота, кудахтанье двух куриц в деревянной клетке на коленях у деда мрачного вида, на соседней лавке женщина держит на руках младенца, он замотан в тряпье, из которого торчат маленькие чумазые стопы, а дитя, закрыв глаза, терзает тощую грудь усталой и измученной матери…

Состав ехал медленно и нещадно чадил на подъемах, для видавшего виды паровоза девять вагонов – это много. Но старый пожиратель угля пыхтел и ехал, замедляя ход на недавно восстановленных мостах, чуть разгоняясь на спусках и снова замедляясь на поворотах. Несколько раз состав останавливался, то у маленького поселка, то у фермы, где за считанные минуты стоянки состава, бранясь, пихая друг друга, на крыши вагонов забирались желающие ехать на юг. От небольшой маленькой загородки, которая была приспособлена под оправление нужды, к моменту, когда наутро следующего дня состав прибыл в Мьент, уже тошнотворно разило. Выбравшись из вагона, Кинт вздохнул полной грудью и решил найти другой способ добраться до Латинга. А пока ему на глаза попалась вывеска постоялого двора, и он направился к ремонтирующемуся двухэтажному каменному дому, у которого не было половины крыши, а другая половина провалилась, похоже, от попадания снаряда. Заплатив за сырую комнату в цоколе размером три шага от стены до стены, Кинт стянул сапоги и с наслаждением вытянулся на деревянном топчане. Звуки улицы и станции неподалеку, врывающиеся в комнатку через окошко под потолком, не мешали Кинту, и он, подложив под голову тощий ранец и скинув на пол пояс с револьверной кобурой и палашом, сразу уснул.