Не надо быть профессиональным эскулапом, чтобы понять: подобное явление происходит обычно в случае отравления. От ядов мышцы твердеют именно в том положении, в каком их застало отравление. Неужели и теперь могут оставаться сомнения по поводу истинной причины смерти вождя?

«В последнюю уже минуту он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг, – вспоминала Светлана Аллилуева. – Поднял вдруг кверху левую руку и не то указал ею куда-то наверх, не то погрозил всем нам».

Всю свою жизнь сеявший зло, Сталин и после смерти обрекал на муки всех причастных к нему. Одни из врачей, участвовавших во вскрытии тела Сталина, внезапно скончались при неясных обстоятельствах. Другие – были сняты с высоких должностей и отправлены «командовать» лагерными больницами в жаркой Воркуте и в солнечном Магадане. Были и такие, которых мнительный и мстительный Хрущев заподозрил в связи с Берией и просто посадил без цивилизованного суда и следствия за решетку… Прямо проклятие какое-то!

…Помню мои разговоры с писателем Феликсом Чуевым, много сил отдавшим изучению биографий соратников Сталина. Чуев дружил с Вячеславом Молотовым, на даче которого в подмосковной Жуковке нередко бывал в гостях и мой отец, последний раз – за считаные дни до своей смерти. Рассуждая о смерти Сталина, Феликс Иванович даже ни мгновения не сомневался в отравлении «отца народов». Только склонялся к версии о напичканном ядом боржоми. И впрямь: в спальне Сталина – согласно официальным описаниям – нашли три пустых бутылки из-под минеральной воды. Одна из них, как раз из-под грузинского боржоми, столь любимого диктатором, впоследствии исчезла. Без следа.

Осенью 1953 года музею Ленина в Москве передали из Кремля в качестве экспонатов лекарственную аптечку Сталина и, если верить описи, три бутылки из-под воды, обнаруженные в день смерти на кунцевской даче. Но вот незадача: по непонятным причинам привезли лишь две бутылки. Уж не являлась ли третья, пропавшая бутылка с боржоми, той самой, роковой?

Неоднозначен был Чуев и в оценке Берии как главного заговорщика, о чем порой сообщали исследователи последних дней Сталина. В пользу Лаврентия Павловича, которого якобы застала врасплох смерть Хозяина, свидетельствовало то, что Берия потребовал к себе на «ковер» Григория Майрановского. Того привезли на допрос в Лубянку из тюрьмы, куда его посадили двумя годами ранее. Казалось бы, бывший начальник токсикологической лаборатории НКВД – МГБ давно находился не у дел. А тут!..

Да, с официальным «инсультом» у вождя что-то явно было нечисто… Впрочем, никаких следов химических ядов в организме у мертвого Сталина не обнаружили. А что если его убил природный, вполне натуральный яд? Такой, который не кончает свою жертву сразу и не оставляет за собой долгого следа? Его, скажем, добавили в минералку – и дело с концом. «Палачи-изобретатели» Майрановского колдовали над созданием и таких отрав. Одной из них был так называемы «паучий» яд. Такое вещество, выделенное из ядов заморских пауков-убийц, нарушает дыхание, сбивает кровообращение, а затем поражает головной мозг, лимфатические узлы… Смерть приходит не сразу, а после мучений. Как облегчение приходит.

Вскрытие недвусмысленно показало патологоанатомам отравление Сталина ядом не синтетического, а натурального происхождения. По этой причине официальное медицинское заключение из девятнадцати врачей подписали только одиннадцать. Остальные «слились», объяснив свое «неподписантство» – факт более чем редкий для советских нравов начала пятидесятых – «научными противоречиями», обнаруженными с именитыми коллегами в ходе экспертизы. Думающий да поймет! Не говоря уже о том, что заключение о смерти «лучшего друга советских детей и физкультурников» переписывалось дважды. Второй раз, в июле 1953 года, после ареста «английского шпиона» Лаврентия Берии, превращенного стараниями Хрущева в казенного «стрелочника» многих сталинских преступлений.

Сталин, одержимый манией величия, стал в раздавленной, расплющенной им стране самым настоящим живым богом. Коммунистическим божеством. А как известно, липовый, языческий бог-истукан требует человеческих жертв. Одно его гнилостное дыхание уже убивает…

Руководитель Коммунистической партии Чехословакии, премьер-министр и президент Чехословакии Климент Готвальд приехал в Москву на похороны Сталина. Заметил в открытом гробу кровь на его губах и вытер ее своим носовым платком. И двух недель не прошло после этого, как Готвальд, жаловавшийся на пойманную в Москве простуду, скоропостижно скончался в Праге. Официальная версия смерти: разрыв аорты… И в самом деле: ядовитые пауки не знают государственных границ.

В соответствии с действовавшей в ту пору в «мире социализма» практикой «культа личности» тело Готвальда решили забальзамировать и выставить в мавзолее у Национального памятника на пражском холме Витков. Но бальзамирование у специалистов никак не получалось, тело лидера чехословацких коммунистов неотвратимо разлагалось. И в Праге заговорили, что Климента Готвальда отравили в Москве тем же самым ядом, что и Сталина, дескать, труп отравленного качественно забальзамировать невозможно.

А что если это правда? Неужели и формалину не все равно, от какого яда «отца народов» умер его соратник? Или убийцы Сталина не могли допустить, чтобы кто-то провел у себя – тем более за рубежом – настоящий, тщательный и гласный, анализ крови единственного советского генералиссимуса? Нет ответа. Его и не будет, пока красные мумии спят у кремлевской стены. В самом сердце Москвы.

– …Ну что, ромей («ромеями» называли себя жители Византии, Восточной Римской империи. – К.П.)! Нравится тебе у меня в Тмутаракани[40]?

– Не скрою, князь, красива и обильна твоя земля. И дружина твоя сильна! – катепан, византийский наместник из Херсонеса (нынешний Севастополь. – К.П.), закатил в демонстративном восторге темные, как маслины, глаза и вдобавок еще щелкнул языком. – Басилевс Константин Дука рад с тобой дружить. Здравия тебе, князь!

Князь Ростислав Владимирович рассмеялся, глядя довольно на предводителей своих воинов, сидящих за широким столом с яствами: