– На какую высоту писает младший Эмерсон?

– Метр девяносто, – отвечает Пегги.

– Здорово… Молодость – сила.

Девочка поцеловала старика:

– Что говорит стенка другой стенке, прощаясь?

– Встретимся на углу…

– Правильно! – радуется Пегги.

Старик пошел к дому. Машина развернулась. Старый Эрвин стоит и смотрит на отъезжающую машину. Мятая рубашка, сандалии на босу ногу, сигара, бутылка виски.

Пегги включила радиоприемник:

– Черт, забыла сказать, что мама сказала, что он портит меня, разрешая курить его дурацкие сигары…

– Ты куришь сигары?! – Френсис удивлен.

Пегги не отвечает, смотрит в окно.

Машина едет в виноградниках. Огненный диск повис у горизонта, кажется, что он медлит покинуть этот мир тишины, покоя и виноградной роскоши.

Эта поездка к Эрвину была последней. Весь день они бесцельно переезжали с одного шоссе на другое, останавливались в придорожных забегаловках. Эрвин пил, пьянел, спал, просыпался и боялся отпустить сына и внучку. Френсис слушал его истории, видел, как отец убегает от своего одиночества. Ему так хотелось поцеловать его, сказать какие-то ласковые слова… Но он не сказал…

После смерти Эрвина, перебирая его бумаги, я нашел толстую тетрадь.

На обложке было написано: «Анна Шагал – женщина, которая не…» Что «не»?

Так я никогда и не узнаю этого «не»…

На сцене Московской консерватории играет любительский оркестр Лос-Анджелесского университета. В группе виолончелистов Френсис Кристофер и его дочь Пегги Кристофер. Оркестр исполняет Чайковского.

Маленькая девочка вдохновенно играет. Отец нет-нет да и бросит быстрый взгляд на дочь, чтобы убедиться, что все в порядке. Бурный финал. Зал аплодирует. В оркестре движение. Антракт…

Девочка проходит мимо отца, тот с кем-то разговаривает, тыча пальцем в ноты.

Пегги выходит в небольшой зал, достает из кармана огрызок сигары, которую когда-то дедушка дал ей, чтобы она выкурила ее в России.

Чиркает спичку, выпускает дым, смотрит на себя в зеркало. Странное зрелище – в пустом зале девочка курит сигару.

Раздается громкое пение. Пегги с сигарой подходит к дверям, заглядывает. Видит…

На сцене стоит высокий черный человек, похожий на Поля Робсона из рассказов деда, и поет басом.

Появление его неожиданно для дирижера, оркестрантов, они с удивлением смотрят на гиганта.

На сцену выходит Анна Шагал, она в своем крепдешиновом платье, том самом, в котором пела на выпускном концерте в далеком сорок седьмом году, когда ее впервые увидел Эрвин Кристофер.

Анна подходит к Полю Робсону. Черный гигант обнимает ее, они поют в два голоса.

Через секунду почти бегом, столкнув чей-то пюпитр с нотами, на сцену выходит молодой американский капитан Эрвин Кристофер.

Поль Робсон и Анна оглядываются, радостно принимают его в свои объятия.

Пегги разглядывает поющее трио, ловит взгляд отца, тот кивает на певцов, подмигивает ей, губы его что-то шепчут.

Вроде это не сон. Вроде это реальность… Зрителям консерватории нравится эта неожиданность.

На сцену выходят работники Красного Креста, поют. Вот Ленин-Федор. И он поет…

Все они стоят в обнимку и вдохновенно поют… Голос Поля Робсона несется ввысь, Анна Шагал тянет свою партию, Эрвин осекается, смеется, целует Анну.

Пегги смотрит в проем двери, в глазах ее слезы… Девочка осторожно прикрывает двери. Слышно пение…

1991