— Шторм? — Громко произнесла Руха. — Как ты? Я здесь. — Зная, что Плетение донесет до ушей Шторм не больше нескольких слов, Руха остановилась. Еще несколько раз скалистый утес появлялся из черного тумана и проносился мимо. С каждым разом каменная грань казалось все более туманной и расплывчатой, как будто она смотрела сквозь более плотный туман, или что-то еще плотнее. Несмотря на это, она быстро начала узнавать черты скалы и поняла, что город больше не опускается.

Кто-то спасал его.

— Шторм? — Снова позвала Руха. — Хелбен? Вы там?

Когда ответа не последовало, она позвала Лаэраль, затем Аластриэль и, наконец, получила ответ.

— Битва прошла плохо, и я тоже не могу связаться с ними. — Даже придя к Рухе через Плетение, голос Аластриэль звучал слабо и полным боли. — Я была ранена и вынуждена уйти. Шейд все еще ...?

— Он перестал опускаться. — Руха ответила, используя заклинание Аластриэль. — Что это значит, я не знаю.

— Дав тоже была ранена, — сообщила Аластриэль. — Я не решаюсь спросить, но…

— Я узнаю все, что смогу, — предложила Руха. Грохот рушащегося здания, или, возможно, нескольких из них, прозвучал где-то внутри анклава, затем огромный каскад обломков вывалился из облака и выплеснулся в Озеро Теней.

— Ситуация здесь нестабильная, — послала Руха, — возможно, ты не сможешь слышать меня какое-то время.

— Спасибо, — сказала Аластриэль. — Будь осторожна. Мы с Дав вернемся, как только поправимся настолько, чтобы помочь.

Руха смотрела, пока щебень не перестал плескаться в озеро, затем она капнула немного слюны на руку. Она не использовала свою магию из страха предупредить патруль шадоваров о своем присутствии, но просьба Аластриэль сделала этот страх неуместным. Сияющая Леди никогда бы не обратилась за помощью, если бы не боялась, что план Галаэрона пошел наперекосяк. Руха сделала cтирающее движение в воздухе перед собой, в то же время используя элементальную магию, излюбленную ведьмами пустыни, чтобы наложить заклинание ясного видения.

Туман теней становился прозрачным, пока она смотрела прямо перед собой. Впервые она увидела Шейд без маскировки. Город величественных дворцов и великолепных зданий, который казался таким захватывающим дух, исчез. На его месте висела беспорядочная гора разваливающихся жилых домов и обветшалых особняков, рушащихся один за другим, когда анклав шатался, как верблюд на палубе корабля, брошенного штормом. Даже опрокинутая вершина, на которой он покоился, была слоистым распадающимся сланцем вместо твердого гранита. По склону горы стекала потрясающая нить серебристой жидкости, не столько падая в озеро, сколько протягиваясь вниз по поверхности. Коснулась ли она дна на самом деле или продолжалась сквозь него вниз, в самое сердце Фаэруна, сказать было невозможно, но Руха знала, по тому, как нить оставалась натянутой сверху вниз, что это не падающая вода. Она проследила за ее сияющей линией до источника и обнаружила, что он исходит из расщелины в красном валуне в форме сердца, застрявшем в горизонтальной расщелине примерно на полпути вверх по горе. Под валуном раскачивалась, прикрепленная к нему каким-то способом, не видимым на таком расстоянии, маленькая пухлая фигура с парой крошечных шишек, поднимающихся из макушки его головы. Рухе не требовалось больше магии, чтобы распознать то, что она видела. Она узнала пару рогов Малика, когда увидела их.

Черная удача Малика заключалась в том, что шадовары были худшими кузнецами на этом или любом другом плане бытия. Он висел, упершись ногами в нижнюю кромку освещенной щели, пытаясь вытащить Камень Карсы, который был на целую голову выше его роста, через отверстие, которое доставало ему только до подбородка. Одно из звеньев цепи его наручников открылось. Разрыв был не велик, но, учитывая его вес и жалкое состояние металла, даже это было показателем плачевного состояния металлообработки шадоваров.

— Цирик! — В отчаянии позвал он.

Он продолжал тянуть, но внимательно следил за связью.

— Единый!

Расселина устремилась вверх, когда город снова начал сильно трястись. Наверное, в сотый раз Малик обнаружил, что падает в противоположный угол. Он не мог думать ни о чем, кроме слабой цепи, о том, что с ним будет, если звено разорвется и он упадет в озеро внизу. Утонет – это самое меньшее. Как бы ему ни хотелось пить, это может быть даже приятно. Позже, однако, то, что произойдет с его духом, если он подведет Цирика и умрет ... он не мог даже думать об этом. Пустые наручники ударили его по голове, и цепь дернула его вверх ногами. Он врезался в верхнюю часть разлома и перевернулся перед вращающимся Камнем Карсы как раз вовремя, чтобы поймать поток сырой магии прямо в лицо. Он начал сильно кашлять, когда валун покатился ему на грудь. Ребра хрустнули, дыхание перешло в крик, и камень остановился. Прямо на нём. Малик ругался, пинался и пихался, но глыба не сдвинулась с места. Он был втиснут в потолок разлома, что означало, что он, каким-то образом, наконец, втащил его в отверстие. Он вытянул шею в сторону, и сквозь каскад серебристой магии, льющейся на его лицо, он увидел рваную зарубку на верхней части разлома. Малик начал верить, что ему действительно удастся украсть камень. То, что он, без сомнения, будет убит в процессе, было неприятным последствием, но на службе Цирику он перенес много вещей намного хуже. Боль была невероятной, и невозможно было дышать, но Малик давным-давно научился игнорировать мелкие неудобства, подобные этим. Он зацепился пятками за край отверстия и потянул. Камень Карсы немного проскользнул, и еще больший вес лег ему на грудь.

Возможно, это означало, что наверху будет больше места. Малик сильнее дернул ногами. Что-то хрустнуло у него в груди. Он потянул сильнее. Ничто не сдвинулось, но у него закружилась голова от нехватки воздуха. Таким образом, вспомнив, что камень лежит на нем, он увидел, что, если бы он только мог выбраться из-под него, у него было бы место, чтобы полностью упасть на бок и выскользнуть в пустоту. Не имея никаких других способов освободиться, Малик выпрямил ноги и начал раскачивать их взад и вперед по расширяющейся дуге, пытаясь освободить сначала бедра, а затем и все остальное тело. Позади него рев и грохот кричащих шадоваров и падающих камней поднимались и затихали в такт диким колебаниям анклава. Камень Карсы начал давить сильнее, когда просвет оказался внизу. Зрение