щели вдоль правой стороны комнаты. Учитывая его обычную удачу, Малик подумал, что ему, вероятно, удастся вытолкнуть Камень Карсы в пустыню как раз перед тем, как весь Анклав Шейдов обрушится на них.

Каким бы темным ни стало сердце Галаэрона, оно едва не разорвалось на части, когда они с Арисом смотрели, как Агларел и Идер исчезли за краем бассейна в погоне за Валой. После того, как они покинули караван на Вечерней Звезде у него не было иллюзий относительно готовности Избранных рискнуть одним ради блага многих. То, что он также был готов пойти на такой же риск, и с кем-то, кого он любил, казалось ему ни добром, ни злом, только необходимым. То, что события доказали его правоту, не заставляло его чувствовать себя ни оправданным, ни виноватым, только опечаленным. Он, наконец, понял, что, Дав и другие пытались сказать ему в тот день, по крайней мере, он так считал, поскольку его рука наконец зажила и вернулась к своему нормальному цвету, что Избранные уже несут свои тени внутри, что невозможно нести столько ответственности и власти, не омрачая свой собственный дух.

— Приготовься, Арис, — сказал он. Галаэрон говорил нормально, потому что больше не было ни малейшего шанса, что шадовары услышат его. — Мы нужны.

Сквозь сгущающийся теневой туман, поднимающийся от битвы внизу, Высочайший был едва виден, призрачная фигура, стоящая на краю оплавленного защитного барьера Избранных. Он смотрел вниз, на дно бассейна, где мифаллар помещался среди дымящихся обрывков пространственного портала, который Хелбен и другие опускали над ним, когда он, наконец, показал себя, распылив волну теневого огня на их защиту над головой. Битва после этого была столь же быстрой, сколь и яростной, когда пятеро оставшихся принцев нырнули прямо сквозь черное пламя, чтобы атаковать.

За несколько мгновений, которые потребовались, чтобы барьер сгорел достаточно, чтобы Галаэрон увидел, что происходит, пространственный портал был разрушен, Избранные были заняты принцами, и город перестал падать, по крайней мере, временно. Обсидиановый мифаллар представлял собой усеченную сферу высотой не более ста футов, но внутри нее скользили призрачные фигуры и та же темная аура, что и в первый раз, когда Галаэрон увидел ее. Бой, бушевавший вокруг мифаллара, был одновременно яростным и диким, с шарами теней и молниями, разбивающимися о волшебные щиты, серебряными клинками, звенящими о черные, ногами и кулаками, летящими слишком быстро, чтобы глаз мог следить. Галаэрон указал на широкоплечую фигуру принца Кларибернуса, которого неуклонно отбрасывал назад ослепительный шквал ударов клинком и ногами Дав Соколицы.

— Посмотри, сможешь ли ты атаковать Кларибернуса сзади, — сказал он Арису, — и склонить чашу весов в нашу пользу.

Арис поднял свой гигантский молот и ответил:

— По крайней мере, я отвлеку его, но меня беспокоит, что мы видим только принцев и Высочайшего.

Гигант указал на Теламонта, который протягивал ладони к поврежденному мифаллару, без сомнения, контролируя поток Теневого Плетения, чтобы стабилизировать город, и спросил:

— Где их армия?

— Где угодно, только не здесь, — ответил Галаэрон.

Не нужно было догадываться, что шадовары не захотят рисковать тем, что один из их солдат встретит поток серебряного огня Избранных теневой стрелой. В результате разрыв в ткани мира вполне может засосать весь анклав в плоскость более адскую, чем та, из которой они только что сбежали.

Арис хмыкнул и спросил:

— Хочу ли я знать, что ты будешь делать?

Галаэрон указал на Теламонта и сказал:

— Я буду занят Высочайшим.

Глаза Ариса расширились.

— Твоя тень свела тебя с ума? — Выдохнул он. — Тебе не тягаться…

— Кровосос не может сравниться с рофом, но кто из них кусается?

Галаэрон жестом подозвал Ариса и сказал:

— Ты появишься позади Кларибернуса.

Арис скептически посмотрел на Галаэрона.

— Будь осторожен, друг мой. Я еще не отказался от тебя.

Галаэрон улыбнулся и сказал:

— Тогда это должно быть правдой, то, что говорят Си'Тель'Квессир: нет ничего более упрямого, чем каменный великан. — Он положил руку на колено Ариса и толкнул. — Поторопись, пока эти дураки не открыли еще один адский рот.

Арис рванулся вперед, ковыляя из-за Края. Галаэрон оставался позади достаточно долго, чтобы увидеть, как он появился из обсидиановой стены бассейна в нескольких шагах позади Кларибернуса, его огромный молот уже по дуге опускался к голове своей цели. Принц почувствовал атаку в последний момент и увернулся, но отвлечение было всем, что нужно было Дав Соколице, чтобы направить ее собственные атаки. Бросая магию одной рукой и размахивая сталью другой, она сначала рассеяла защиту клинка шадовара, а затем погрузила свой волшебный меч по рукоять в его живот. Он споткнулся под ногами Ариса, издав гортанный вой, который был слышен даже сквозь шум битвы. Принц отомстил, полоснув черным мечом по ноге Ариса. Колено гиганта подогнулось, и это было все, на что Галаэрон осмелился посмотреть, прежде чем выпрыгнуть из-за Края самому. Он вышел прямо за Теламонтом, брыкаясь обеими ногами, одной рукой вызывая вспышку черной молнии, а другой размахивая украденным мечом. Высочайший не дрогнул. Он даже не взглянул. Он просто отошел в сторону. Когда Галаэрон проплыл мимо, он взмахнул мечом и метнул молнию. Как только его черный клинок коснулся одежды Теламонта, он разлетелся вдребезги. Молния сверкнула в дюйме от его руки, затем Галаэрон обнаружил, что неподвижно висит перед своей целью, глядя в пару мерцающих платиновых глаз.

— Эльф! — Рявкнул Высочайший. В своем гневе Теламонт чуть не сжал одну из своих тонких рук, и город задрожал, когда его контроль над мифалларом ослабел. — Как ты освободился?

Галаэрон улыбнулся. Казалось, Высочайший не знал всего, что происходило в его дворце.

— Самым неожиданным из возможных способов … — Галаэрон открыл себя Теневому Плетению и почувствовал, как его холодная магия течет в него со всех сторон.

— Я последовал твоему совету. — Галаэрон повернул ладонь наружу и выпустил стрелу чистой магии тени. Атака, казалось, застала Теламонта врасплох, хотя бы потому, что он не был готов увидеть, как Галаэрон взывает к Теневому Плетению. К сожалению, это также почти не возымело никакого эффекта, бросив лишь кратковременное облако на лицо Высочайшего, прежде чем оно исчезло в темноте под его капюшоном. Город, казалось, снова начал падать, всего на мгновение, а затем Высочайший опять поймал его.