– Перезаряжай! – скомандовал Алексей. Но команда излишней была. Стрельцы и сами начали шустро орудовать шомполами. Только зарядить дульнозарядную пищаль – дело небыстрое. Засыпать порох, забить пыж, опустить в ствол пулю, прибить ее по месту, еще один пыж сверху. Потом мелкого пороха на полку замка кремниевого подсыпать. Но многие тренировки сделали свое дело. Тем более сейчас каждый стрелец знал: от его действий, слаженных и быстрых, зависит жизнь его и товарищей.

– Целься, пли!

Еще один залп. Ногайцы уже близко были, кружили вокруг заставы, высматривая уязвимые места. Алексей тут же новый приказ выкрикнул:

– Первым заряжать пулями, вторым – картечью.

В ствол пищали входило 8–9 картечин, каждая почти сантиметр диаметром. На близкой дистанции – тридцать-сорок метров – не хуже автоматной очереди получается. А если цель подальше или покрупнее, то пули в самый раз. Алексей сам к бойнице приник, пока стрелец пищаль заряжал. Ногайцы не теряли надежды захватить заставу. У русских всегда найдутся мешки с крупами, мукой. После долгого перехода по Дикому полю кочевникам требовалось подкрепиться. Стрельцы не ведут огонь, ногайцы осмелели, снова вокруг заставы кружат. Один так и вовсе обнаглел, попытался встать ногами на круп лошади, подпрыгнуть и уцепиться за верхушку бревенчатого забора. Один из стрельцов не выдержал, пальнул в упор картечью в живот. Ногайца с лошади снесло и отбросило. Всадники шарахнулись подальше. Звук выстрела пугал и лошадей, и татар, своего огнестрельного оружия ногаи не имели, предпочитали традиционное: саблю, кинжал, лук, короткое кавалерийское копье – пику.

Ногаи собрались в кучку. Видимо, десятники и бей решили посоветоваться. Брать заставу, теряя людей, или уходить в глубь России. Они тоже видели дымы сигнальные и прекрасно знали, что наверняка идет помощь. Только далеко ли она и как быстро придет? Сызрань была воздвигнута быстро, за одно лето, и ногаи не подозревали, что крепость есть и в ней полк лихих людей – казаков, охочих людей, как называли добровольцев. Коли постараться, от Сызрани до второй заставы на рысях за один дневной переход добраться можно. Закавыка в том, что после такого марша коням отдых требуется. Ни в бой вступать, ни преследовать врага вымотанные кони не смогут. У ногаев заводные, читай – запасные кони есть, как всегда в дальних походах. По одному, а то и по два.

– Десяток – ко мне! – скомандовал Алексей.

Стрельцы подбежали.

– Первая пятерка, у кого пули, делает залп. Цель в ста шагах, может, немного дальше, тут же освободите место второй пятерке. Стрелять без команды, по готовности. К бойницам!

Алексей исходил из правила: в первую очередь надо выбить у противника командиров, лишить нукеров головы, верхушки.

Алексей приник к свободной бойнице. Нестройный залп, тут же пятерка в сторону отошла. Среди кучки ногайских военачальников двое убитых, сразу же разъезжаться стали, поняли грозящую опасность. Новая пятерка стрельцов успела сделать выстрелы, но итог хуже – один только ранен. С лошади упал, к нему два нукера подбежали, к своим поволокли. И все равно удача. Из пищали по неподвижной цели стрелять приемлемо, а по маневренной очень затруднительно, поскольку сам выстрел длится долго. Держишь цель на прицеле, нажал на спусковую скобу, курок щелкнул, высек огонь, вспыхнул порох на затравочной полке, от него через затравочное отверстие возгорается порох уже в стволе. Секунда-полторы, а то и две уходит. За это время подвижная цель смещается. И врага на прицеле все время удержать невозможно. Когда вспыхивает порох на полке замка, перед лицом стрелка вспышка, дым, глаз непроизвольно закрывается. Это сейчас пороха бездымные, время от нажатия на спусковой крючок до выстрела – доли секунды, стрелка не ослепляет вспышка, да и отдача маленькая. Чем больше вес пули, тем отдача сильнее. Современная пуля 4, 6, 9 грамм, а пищаль имеет пулю или картечный снаряд в 40, 50 грамм, в плечо сильно лягается.

Видимо, ногайцы решили: потерь при штурме много будет, а навара мало. Но и уйти, не отомстив за своих убитых и раненых, тоже не в традициях. Команду подали, потому что пешие ногайцы стали подбегать к еще горящему сигнальному костру, выхватывать тлеющие головешки, а то и совали в костер ветки, крупную щепу, оставшиеся в изобилии после строительства. Алексей сразу оценил опасность.

– Стрельцы, никого не подпускать к костру, стрелять картечью!

Зазвучали выстрелы, но уже поздно. Ногайцы успели зашвырнуть несколько горящих поленьев под стены, к низу бревенчатого тына. Потянуло дымком. Ногайцы отбежали и отъехали подальше, остановились, ожидая развязки. Запасов воды в остроге – один ушат. Зачем рыть колодец, если река рядом? Одним ушатом пламя не погасить, да и ногайцы не дадут, будут из луков обстреливать. А бревна тына уже занялись, дым густой повалил, потом огонь выше ограждения поднялся. Пока одна сторона – северная полыхает, но пламя вскоре на другие участки стены перекинется. Алексею сразу припомнилось, как жгли монастырь староверов на острове. Но тогда команду поджигать, выкурить староверов из крепости, отдал он. А сейчас на своей шкуре испытает, каково оно. Вот же невезуха! Только заставу отстроили, служба налаживаться стала. И помощи в ближайшие часы ждать не приходится. Через полчаса, плюс-минус минута, уже весь тын полыхать будет. Близко к тыну амбар и конюшня, тоже займутся. Времени для принятия решения немного, но есть. Стрельцы с надеждой на Алексея поглядывают. От его решения их жизнь зависит. Просто выжидать глупо, все живьем сгорят к вящему удовольствию ногайцев. После переправы и обстрела стрельцов численность басурман поуменьшилась, но все равно их втрое, вчетверо больше. Прямого боя не выдержать. Вариант только один – уходить. Понятно, ногаи тут же преследовать кинутся, а на скаку они стреляют из луков ничуть не хуже, чем если неподвижно стояли. Судя по положению солнца, сейчас четыре часа пополудни, до темноты еще часов пять. Выждать не удастся, сгорят раньше, чем наступит ночь. Алексей прикинул шансы.

– Стрельцы, слушать всем!

Стрельцы и так поближе к избе жмутся, от горящего тына уже жар идет, а ветром дым заносит, от которого глаза слезиться начинают и кашель появляется.

– Заряжайте пищали, потом выводите и седлайте лошадей. Как готовы будем, открываем ворота и на ногайцев, сразу в линию развертываемся, делаем залп и наутек. Нанесем удар, потери у ногайцев будут. Не сразу в погоню кинутся. Хоть минуту, да выиграем. Кому повезет – на первую заставу. Там наш сигнал от костра видели, свой костер зажгли, в Сызрань о нападении передали. Все понятно?

– Все, исполним.

Часть стрельцов пищали заряжать начали, да картечью крупной, всего по три-четыре картечины в ствол. Другие в конюшню, седлать. Всем сразу в конюшне не поместиться. Лошади ведут себя беспокойно, чувствуя дым, слыша треск горящих бревен, ржут, бьют копытами. Когда все готовы были, Алексей перекрестился, стрельцы дружно повторили:

– С нами Бог, отворяй!

Двое стрельцов ворота открыли и сразу на коней вскочили. Выехали, получилось по трое в ряду. Впереди Алексей, рядом, конь о конь, десятники. Стрельцы командиров своих видеть должны, пример брать, знать, что не за их спинами прячутся. Сразу из ворот поворот влево. Стрельцы коней в шеренгу строят. Ногайцы, сначала слегка опешившие, сабли повыхватывали, их бей на стременах привстал, готовясь дать сигнал к атаке. А не успел, сразу залп. Причем не одновременно. Первые, кто выехал, уже пищали во врагов разрядили, другие только подъезжали, палили с ходу. Атака ногаев, не начавшись, захлебнулась. Убитые были и раненые, а еще ногайским лошадям крепко досталось. Картечь разлетается широко и жертву не выбирает. Алексей коня на месте крутанул и сразу вскачь. За ним другие стрельцы. Алексей обернулся. Вместо колонны по трое стрельцы вереницей растянутой несутся. Ногайцы с промедлением в погоню кинулись. Подпалив заставу, полагали – сдадутся русские или сгорят, в любом случае потеха и победа. Ан не так вышло. У стрельцов кони строевые, высокие, у ногайцев малорослые, степные. Чем хороши – сами себе корм отыскивают, даже зимой из-под снега. Но скорость у них меньше, понемногу отставать начали. Как и полагал Алексей, ногайцы в бессильной злобе из луков стрелы пускать начали. Стрельцы, особенно в арьергарде, пригнулись, почти легли на шеи лошадей. Скачка продолжалась верст пять-шесть, кони уже подхрапывать стали. Еще немного – и хоть подгоняй их, хоть нет, а темп сбавят.