по диагонали, и ей постоянно казалось, что она что-то упускает, поэтому приходилось перечитывать некоторые места, иногда по два или три раза, но так выходило еще медленее…

Чеда чувствовала, как ее решимость угасает. Я могу подождать, говорила она себе. Могу пойти на следующую Священную ночь, надо только потерпеть шесть недель. Но она знала, что это лишь отговорки, чтобы не делать того, что она поклялась сделать. Нет, что бы ни случилось, она исполнит свое обещание.

Наконец пришла последняя ночь перед Бет За'ир. Чеда читала шарахайскую городскую перепись, надеясь наткнуться на какие-нибудь знакомые имена, которые могли бы привести к Королям. Может, найти что-то о своей семье, о разгадке стиха…

Ничего. Ничего не было на этой проклятой табличке, в этих треклятых книжках, в дюжинах и дюжинах страниц, которые она перелопатила! Все это оказалось бесполезно! Хотелось швырнуть табличку в стену, но мама привила Чеде слишком сильную любовь к словам и книгам, поэтому она схватила стул за спинку и грохнула об пол, еще раз и еще, пока от него не осталась только кучка деревяшек.

Наконец она остановилась, тяжело дыша, сжимая в побелевших кулаках обломки стула. И поняла вдруг, что кто-то смотрит на нее.

Она обернулась и увидела белые одежды ученого… Дауд. Он стоял, глядя на нее огромными испуганными глазами.

– Прости, Дауд.

– Нельзя тут ничего ломать!

– Я знаю, прости.

– Они узнают! И выгонят меня! Заставят мою семью заплатить все, что Амалос вложил в мое обучение!

– Я починю стул. Или принесу новый.

– Нет! – Дауд собрал обломки в кучку. – Я сам все сделаю.

– Прости меня.

Он молча собрал все до последней щепки, но постепенно его движения становились все медленнее.

– Тебе нельзя больше сюда приходить.

– Знаю. Я зря это затеяла, Короли слишком хорошо замели следы.

– Я не могу так рисковать, – сказал он, будто не слыша.

– Знаю, Дауд. Я бы все равно не пришла завтра.

Дауд поднял голову, удивленный.

– О чем ты? Почему не пришла бы?

– Неважно, Дауд. – Он выглядел сейчас не мальчишкой – обеспокоенным молодым мужчиной. – Ты и так слишком много для меня сделал.

«Не нужны тебе мои дурацкие планы».

Она хотела уйти, но Дауд схватил ее за запястье… и тут же выпустил, увидев, что ей это явно не нравится.

– Завтра ночь Бет За'ир.

– Да.

– Что ты задумала?

– Не скажу. Даже не спрашивай. – Она крепко обняла Дауда. – Удачи тебе.

Чеда ушла, чувствуя себя неожиданно свободной. Она так надеялась, что в скриптории найдутся скрытые тексты, до которых не добрались даже Короли! Но у Королей были сотни лет, чтобы переписать историю. С чего она вообще взяла, что узнает правду, слепо тыкаясь во все книжки подряд? Эта неудача только убедила Чеду в том, что задуманное нужно выполнить.

Ей ужасно хотелось, чтобы дома ждал Эмре. Хотелось нарезать хлеба, выпить еще вина… столько вина, чтобы хватило мужества сказать правду. Чеда ведь должна сказать ему. Должна.

«Я дочь Короля».

Но той ночью Эмре не вернулся. Она не спала до рассвета, надеясь, что он придет домой. Но Эмре не явился и на рассвете. Чеда уснула, мечтая, что вот-вот откроется дверь, скрипнет половица у входа в комнату… но ничего так и не произошло. Чеда проснулась вечером и увидела, что пришла пора собираться.

Приготовления предстояли простые: достать одежду, наполнить флягу, набить маленькую сумку едой, наточить шамшир и кинжал, навощить доску-зилиж, которую Чеда сама когда-то сделала из масляного дерева, чтобы скользить по дюнам: шириной в два локтя, с закругленными концами, высотой ей до пояса.

В этот вечер солнце скрылось за горизонтом как-то особенно быстро. Что, если Эмре не придет? Может, то, что им за весь месяц так и не удалось свидеться, это знак богов? Но знак о чем? Что не нужно прощаться или что не нужно уходить?

С наступлением сумерек начали затихать постепенно городские шумы – все готовились к Священной ночи. Пора, поняла Чеда. Дольше ждать нельзя. Она оделась в черное, будто Дева, достала из тайника шкатулку с украшениями. Внутри, на бархатной подложке, лежали несколько браслетов и сережек, которые она никогда не носила, а под ними, на втором дне, ждали своего часа лепестки адишары. Один по форме напоминал наконечник копья, и Чеда подумала, что он как раз подойдет. Пробормотав быструю молитву – Рие, чтобы направила, и Тулатан, чтобы не дала свернуть с пути, – она положила лепесток под язык, глубоко вдохнула аромат специй, словно затягиваясь кальяном, набитым редчайшим табаком.

Быстрее, Эмре, поторопись! Дрожащими от возбуждения руками она спрятала шкатулку, закинула ножны за спину: один шамшир у правого плеча, другой у левого. Затянула ремень на поясе, приторочила флягу, кеншар и кошель для лепестков. Если все пойдет по плану, лепестки не пригодятся, но нужно предвидеть любой исход.

Последним она закинула на плечо зилиж и уже собралась уходить, как с улицы послышались голоса. Сквозь щель занавесок Чеда разглядела двух мужчин выше по улице. Одним из них, слава богам, был Эмре: в шароварах, сандалиях с тесемками, своем обычном широком поясе и наручах. Его собеседник, крепко сбитый мужчина в длинном таубе и тюрбане, скрывал лицо, но вот голос… Чеда узнала его, но не могла вспомнить, кому он принадлежит. Наконец Эмре обнялся с ним на прощание и пошел домой, незнакомец же направился в сторону базара.

– С кем ты говорил? – спросила она, когда Эмре вошел.

Он застыл, заметив ее черные одежды, но усилием воли сделал вид, что ничего не случилось, неловко сел на корточки у печурки, потыкал кочергой в угли.

– И тебе привет.

– Отвечай на вопрос.

– Ни с кем. – Эмре прекратил наконец мучить умирающие угли, отбросил кочергу и встал, развернув плечи. Он тоже понимал, что дальше откладывать нельзя. – Не ходи, Чеда. Не сегодня.

Она вдруг вспомнила голос того незнакомца.

– Хамид. Это же был Хамид, да?

– Хамид – наш друг.

– Он бандит и убийца, и ты это знаешь. – По крайней мере, у Эмре хватило ума смутиться. – Ты теперь ему подчиняешься, что ли?

– Я никому не подчиняюсь.

– Подчиняешься. Что он тебе велел, Эмре?

– Останешься – скажу.

Эмре был в отчаянии. Его умоляющий взгляд, его напряженные плечи… Он знал? Понял, что она собралась делать?

Невозможно. Она никому не говорила, а в голове у него засели его собственные страхи. Как сказать правду? «Эмре, я ухожу, и, может статься, мы больше не увидимся…»

Поэтому Чеда выбрала полуправду.

– Я уже съела лепесток.

Он поднял руку, останавливая ее.

– Ко мне сегодня приходил Дауд. – Чеда вспыхнула, почувствовав