Не могу поверить в то, что слышу. Это не может быть реальностью! Просто не может! Все подстроено, нужно было ожидать ловушки, подставы от Ведьмы. И вот, дождалась.

«Они, наверное, проследили за тобой. Знают, что ты здесь» — шепчет с отчаянной надеждой внутренний голос.

Да конечно же знают! Конечно, подстроено. Слова Ведьмы абсолютная ложь! Ни за что не поверю. Но семя сомнения уже брошено в почву. Внутри зарождается клубок отчаяния. Разрастается, душит, болит. Хочется кричать, рыдать. Выбежать из кабинки и вцепиться Соболевой в волосы. Разбить ей голову о кафельную плитку туалета. А потом упасть на колени и завыть от боли.

Спор… спор… на меня поспорили. В лучших традициях фильмов про дурнушку. Всегда спор… Любовь принца и нищей не может быть правдой. Реальность слишком сурова. Сначала любовь-морковь, потом — лицом об землю, со всего размаха, вдребезги.

Меня прошибает ледяной озноб, руки дрожат. Наклоняюсь над унитазом, чувствую сильное головокружение… меня выворачивает наизнанку, снова и снова.

— Фу, там кто-то блюет в кабинке, — брезгливо заявляет Соболева. — Пошли отсюда. Мерзость какая.

— Может, залетела? — другой голос. Едкие, короткие смешки:

— Не повезло кому-то.

— Да плевать, что там и с кем, я уже терпеть не могу, описаюсь сейчас. Пошли скорее в другой туалет.

Хлопок двери. Троица закадычных подружек покидает помещение. Всего за пять минут они разрушили мою жизнь. Перевернули с ног на голову. И отправились дальше, бабочками порхать по жизни.

А Мотылек…

Прямо-таки чувствую, как острый нож по живому отсекает тонкие крылья. Нет больше Мотылька. На спине два кровоточащих шрама. Как же больно…

Как я могла ожидать, что Принц и правда влюблен? В меня!!!

«Ты очень сильно ошиблась, девочка! Нет никакой любви. Ничего нет… Неужели человек способен так притворяться?»

Могу думать что угодно, накручивать, убиваться догадками, но… пока все еще не верю до конца… в глаза его посмотреть хочу. Вопрос задать, как бы ни было больно. И как ни стыдно признаваться — все еще теплится слабая надежда… Вдруг ложь?

На ватных ногах покидаю уборную, и бреду обратно в зал, где проходит репетиция. Направляюсь к Артуру. Но уже понимаю, что не смогу заговорить с ним. Мне это не под силу, я лучше на месте умру, чем буду жалобно выспрашивать: Почему ты так поступил со мной. Это уже за гранью унижения.

Не знаю, насмешка это или удача, но рядом с ним стоит Якоб! Вот что значит, в нужное время в нужном месте… Меня разбирает истерический смех при виде этой парочки.

— Привет! — излишне бодро здороваюсь с Штаховским, даже не посмотрев на Принца, надеясь скрыть нервную дрожь и стучащие зубы. — Молодец, что заглянул! Я как раз поговорить с тобой хотела…

— Привет красавица, — кивает Якоб. — К твоим услугам. Чего желает принцесса?

— Можем отойти? Ты ведь не против, Артур?

Он явно против, нахмуренные брови красноречиво об этом говорят. Но мне как-то не до эго Принца. Пошло оно куда подальше, да и он вместе со своей показной ревностью! Выходим с Якобом из здания школы, в маленький палисадник, с двумя скамейками. Сейчас здесь ни души — то, что нужно.

— Так чего надо, детка? — нетерпеливо переминается с ноги на ногу Якоб. Ему, кажется, неуютно под моим горящим взглядом. — Ты что так смотришь? Влюбилась, что ли? Артур теперь побоку?

— Типа того.

— Серьезно? — опешил от моих слов Штаховский.

— Конечно нет! — рявкаю в ответ. — Прикалываюсь.

— Аааа. Ну ты это, не шути так. А то Артур с меня шкуру спустит.

— Зассал что ли?

— Чего?

— Боишься, говорю? Бурмистрова?

— А… да нет. Только я тебя, принцесса, не понимаю. Что за игру придумала? Скучно стало? Решила хвостом покрутить? То как голодная самка на дружбана моего смотришь. Теперь со мной тебе поболтать приспичило. Не стоит с нами играть… Говори, что хотела. Чем благоверный разозлил, что со мной пообщаться соизволила?

— Это правда, что Артур встречается со мной из-за спора?

— Чего? — Штаховский замирает на месте.

— Ты меня расслышал, Якоб. Давай без кривляний. Я все знаю. На кону — байк.

Штаховский бледнеет, а я, наоборот, чувствую, как горит мое лицо. По его реакции понимаю — все правда. Иначе Якоб просто рассмеялся в ответ.

— Это глупости, девочка, — бормочет. — Зря в голову берешь.

— Был разговор или нет? — рявкаю зло. — Я ведь по роже твоей вижу. Ни к чему уже врать.

— Был… — неохотно соглашается Якоб. — Но слишком давно, чтобы все это выкапывать. Все быльем поросло. Откуда узнала?

— Это неважно.

— Да нет, это как раз самое важное. Потому что Артур этого так не оставит. Не хочу, чтобы на меня думал.

— Мне плевать, как ты будешь выкручиваться. И на дружбу вашу… уродскую… тем более! Я лишь правды хочу.

— Правда в том, что неважно как все началось. — Вздыхает Якоб. Заметно, что разговор со мной ему крайне неприятен. Понятное дело, тем более, я не церемонюсь с выражениями. Вряд ли Штаховский такой тон кому-либо спускает. Но мне сейчас наплевать. Едва сдерживаюсь, чтобы в лицо ему не вцепиться…

— Ни с кем бы Артур не стал гулять так долго из-за спора, или из-за байка. Ясно тебе? Поняла, пигалица мелкая? Не советую даже начинать с ним про это разговор. Тебе оно зачем? Танцуете вон вместе… гуляете. Вот и наслаждайся, как там тебя… Мотылек. — Выплевывает мне в лицо Якоб. Но меня уже не остановить.

— Правда, что на байк спорили? — продолжаю дрожащим голосом. Как у них все просто! Узнала правду? Забудь! И радуйся, что тебе перепали хоть какие-то крохи внимания… Пусть даже не настоящие, фальшивые,

— Не нужен никакой байк Артуру, он купил уже себе, сама знаешь…

— А он его бы и не выиграл! Можешь быть абсолютно спокоен! Обломался твой Принц, не достанется ему ничего. Плохой актер потому что. И бабы у него трепливые слишком. Особенно невесты! — выпаливаю в сердцах, не могу больше терпеть, руки трясутся, так и хочется расцарапать наглую самодовольную рожу Якоба. Ненавижу его в этот момент, никогда не испытывала такой сильной неприязни, отвращения. Разворачиваюсь, собираясь уйти. Хочется побежать, изо всех сил рвануть подальше, но остатки гордости мешают.

— Ты о чем вообще? Василин?! Да стой же! — Штаховский хватает меня за руку.

— Отвали от меня! И Принцу передай наш разговор… Не хочу знать его больше.

— Сама со своим парнем разбирайся!

Эти слова летят мне в спину, когда, не выдержав, чувствуя, как слезы застилают взор, быстрым шагом удаляюсь от Якоба. От здания школы. Оставляя позади то, что разбило навсегда мое сердце.