— Мне нужно отлучиться…

— Я найду тебя.

Мужчины ушли. Ярко горели кристаллы эстера в настенных чашах. Гремела за спиной музыка в зале. Задерживая дыхание, Киоре на цыпочках отправилась по следам ушедших: а вдруг получится что-нибудь подслушать? Заметив из-за угла, в какую комнату вошел Доран, дождалась, пока слуга уйдет, и приоткрыла дверь в соседнюю. Темно. Тихо. Зайдя и закрыв за собой дверь, она задумалась. Каменные, толстые стены… Как подслушать? Стакан прислонять бесполезно, а о тайных ходах и окошках для подслушивания и подглядывания во дворце она ничего не знала… «Как я сглупила», — с сожалением подумала она, разворачиваясь на выход, когда ощутила знакомое тепло. На пол упал свет, которого в темной комнате просто не могло быть.

Середина стены как будто исчезла, и Киоре увидела императора, недовольного, но державшего на лице напряженную улыбку, по правую руку от него неподвижным монолитом стоял Доран, а по левую — кардинал, опиравшийся на спинку трона. Колдуны в пестрых халатах сидели на полу, и в последнем ряду Киоре увидела Мешагиль. Колдунья, почувствовав взгляд, повернула голову и едва заметно улыбнулась.

Император сжимал поручни трона, а колдуны молчали, и в глазах их читалось то особенное выражение отстраненности, которое бывало, когда они общались с помощью Силы между собой или с кха-этх.

— Мы ничем не можем помочь тебе, повелитель большой земли, — ответил ему колдун с множеством длинных косичек на голове, сидевший в первом ряду. — На твоей земле недавно колдовала одна Мешагиль Трехглазая, но она лишь видит образы будущего. Мы от лица кха-этх готовы поручиться, что колдовство Мешагиль не могло повредить никому, как не могло оно создать и чудовищ, которыми ты интересуешься.

По лицу императора прошла тень:

— Недавно покой в моих землях нарушила колдунья, известная у нас как Киоре, ученица Кровавой Эши. Я знаю о ней! Так зачем вы говорите, что в моих землях колдовала лишь Мешагиль Трехглазая?

Император говорил уверенно и жестко, но колдунов его слова ничуть не взволновали.

— Так ли ты уверен, повелитель большой земли, что она — колдунья? Нам неведома колдунья с таким именем, — ответил седобородый колдун в зеленом халате с пурпурным узором.

— Она превратила моего слугу в камень! Вот, посмотрите!

Некто словно караулил момент — в противоположной Киоре стене открылась ниша, оттуда слуга в ливрее выкатил окаменевшего человека, поставленного на что-то вроде тележки.

— Кроме нас в этом городе нет колдунов, — стоял на своем колдун с косичками. — Превратить человека в камень могло заклинание из амулета.

Седобородый поднял руку, камень треснул и осыпался крошками, и живой и невредимый смотритель сокровищницы свалился с тележки, не удержавшись на ней. Император жестом велел слуге увести его.

— Но мы бессильны и против амулетов, — заметил Паоди. — Также, получается, кто-то из колдунов дал ей этот амулет… И кто знает, какие еще амулеты отдали Киоре? Она грабит моих подданных, убивает, и кто знает, что еще сделает с помощью магии! От ее руки лишилась жизни моя кузина! Возле убитых Киоре оставляет хаанатский вьюн — это ли не знак, что она связана с вами? Мне неприятно осознавать, что кто-то из хааната может иметь к этому отношение. Ведь мы же хотим мира между нашими странами!

Киоре одобрительно качнула головой. Так ловко, так тонко балансировать на грани властного императора и нервного манипулятора надо уметь! Однако упоминание цветка стало ошибкой Паоди. Колдуны снова молчали, без слов обсуждая услышанное. Ответил за всех седобородый:

— Выслушай меня, повелитель большой земли, но удержись от гнева. Среди колдунов нет никого по имени Киоре, ученица Кровавой Эши! Она может быть из хэ-фар, которым мы дарим амулеты. Может быть, она из твоих подданных, которым мы иногда продаем амулеты — на юге твоей земли ими пользуются, ты знаешь и сам! Но она — человек, не колдунья. И мы не можем помешать ей. Вьюн — символ возмездия, справедливого и неотвратимого. Символ воздаяния! Ни один из нас не помешает в этом деле Киоре, ученице Кровавой Эши. Таков обычай! Уважь наши традиции, повелитель, ведь мы с пониманием относимся к твоим.

— Я услышал вас, — кивнул Паоди.

Император смирился с тем, что Киоре ловить придется силами собственной империи, но попытался узнать, не помогут ли колдуны ему отловить туманных чудовищ. Посовещавшись между собой, колдуны отказались, заявив, что никакая магия не могла породить подобное, и они сами не знают, как можно бороться с такими чудовищами. В заключение колдуны выразили готовность кха-этх поддержать все мирные инициативы Паоди, ведь война — дрянное дело, которое отвлекает, нарушает их единство с миром и всячески препятствует познанию самих себя.

Так и закончилось ничем маленькое собрание, после которого колдунов вежливо пригласили посетить веселье, устроенное в их честь по обычаям империи. Послы ушли в сопровождении кардинала, но окно в соседнюю комнату осталось.

— Паоди…

— Нет, Доран, никаких ловцов! — император хлопнул ладонью по подлокотнику.

— Колдуны отказались помочь, у нас больше нет никакой возможности победить чудовищ. Умирают твои подданные.

— Я сказал — нет, — за маской гнева в лице императора Киоре разглядела страх, который он пытался скрыть, но который притаился тенью в глазах, залег в складке между бровями. — Доран, война за Ассонский предел закончилась нашей победой благодаря ловцам, но знаешь ли ты, сколько моих солдат они убили? Эти твари неподконтрольны никому! Только холод, замедляющий ток эстера в венах, остановит ловцов. Для этого нужны колдовские амулеты, которых у нас нет, а зима наступит нескоро.

— Но сейчас можно было бы договориться…

— Они отказали мне во всех просьбах! Во всех, Доран! Они помнят то убийство… И не простили. Мы ни о чем не можем просить сейчас… Идем, нам пора присоединиться к остальным.

Переждав шаги в коридоре, Киоре выскользнула из комнаты и аккуратно и незаметно влилась в людскую толпу в бальном зале. Дорана отыскала легко — единственный в черном, высокий, он особенно выделялся.

— Я подумал, что ты сбежала, — шепнул он.

— Ни в коем случае, — ответила она с улыбкой, беря мужчину под руку. — А ты можешь представить меня колдунам?!

— Могу, но чуть позже, — ответил он, накрыв ее руку своей.

Танцы, улыбки, словесные шпильки — это окружило душным одеялом, скукой. То же читалось и в лице Дорана. Долго говорил император о мире между странами, долго говорили колдуны о том же и благодарили за прием… И среди них Киоре узнала одного. Лагреши!.. Как раньше не заметила? Сложением и ростом он остался все тем же подростком, который обещал взять ее в жены, но его лицо