– Кирилл, садись! И ты тоже, ублюдок обдолбанный! – голосом из закаленной стали приказала Хелен.

Кирилл на ватных ногах подошел к дивану и сел. Рядом рухнул постанывающий, согнутый Феликс. Судорожно он принялся вытирать кровь с лица.

– С меня хватит истерик! Теперь будете слушать меня, муж-чи-ны! И без глупостей!

Хелен помолчала, пристально оглядывая сидящих перед ней мужчин. Не обнаружив признаков бунта, сказала обычным, мягким голосом:

– Ты прав, Кирилл, ты ничего нам не должен. Наоборот, это мы должны тебе. Я виновата перед тобой. Не знаю, с чего начать…

– Начни с начала, – подал голос Феликс. – Расскажи ему про его папашку!

– Тебе мало? – покосился на него Кирилл. – Так я добавлю!

Хелен стукнула кулаком по ручке кресла. Кирилл примирительно поднял руки.

– Десять лет назад была попытка мирных переговоров с Халифатом…

Инициатором переговоров выступил Халифат, предложивший по дипломатическим каналам «худну», перемирие на десять лет. Со стороны Федерации за переговоры отвечал отец Кирилла. Война утомила обе стороны, и на перемирие возлагали большие надежды. Десять лет – большой срок, много можно сделать.

Боевые действия прекратили, дело шло к подписанию, как вдруг началось что-то странное. Тогдашний глава Совета Директоров консорциума «Аркадия», Эли Коэн, покончил с собой. Его заместитель Джонсон сошел с ума. Сменивший Коэна Буш не успел принять дела, как пропал вместе с самолетом, и его не нашли. Потом министра обороны поймали на какой-то малолетке. Обычно такое сходило с рук, но дело получило неожиданно широкую огласку; министру пришлось уйти. Еще двое министров подали в отставку без объяснения причин. Неожиданно для всех умер на операционном столе Конти. И, наконец, отец Кирилла…

– Моего отца террористы убили, – скрипнул зубами Кирилл.

– Да-да, я помню. Взрыв в общественном месте. Кажется, то была какая-то школа или детский сад, множество жертв… Виновных поймали, и они, конечно же, во всем признались. Ничего нового… Всякое случается: теракты, убийства, катастрофы. Но не все вместе и сразу.

Хелен выкладывала аргумент за аргументом, факт за фактом.

Переговоры свернули, Халифат перешел в наступление по всему фронту и сумел захватить большие территории, которые контролирует по сей день.

А дальше началось необъяснимое. Тогда подполье было не в пример сильнее. Свои люди на самом верху сообщили, что несколько важных решений было принято, когда в Совете не могло быть кворума. Тогда же была проведена реорганизация вертикали власти. Вопросы, раньше решавшиеся на местах, перешли в ведение центра. Количество управляющих сигналов возросло на порядок. Но кто их отдавал? Совет Директоров не в состоянии обработать такой массив информации. В министерства на подпись приходили уже готовые решения.

Государственная политика резко поменялась: свернули социальные программы, снова стало платным образование. Развитие экономики приобрело отчетливо милитаристский характер. Совет Директоров подписывал новые и новые ассигнования на оборонные нужды. Развернулось строительство нескольких флотилий атакующих субмарин. Строились новые заводы, с конвейеров которых сходили автоматические комплексы огневой поддержки, как наземные, так и воздушные. Федерация взяла курс на продолжение войны.

Подполье попыталось узнать, кто перехватил управление страной, но добились только того, что большую часть работающих над этим арестовали.

– В это трудно поверить, – Кирилл покачал головой. – Власть в Федерации группой неизвестных лиц захвачена, а Совет Директоров и федеральные министры им подыгрывают. Это невозможно!

Хелен наклонилась вперед и сказала одно слово, только одно: «Цербер».

Кирилл проглотил готовое сорваться с губ язвительное замечание и нахмурился. Цербер – машина, его интеллекта не хватает даже на полноценное голосовое общение, тест Тьюринга он ни разу не прошел. Но… Неожиданная разумность Цербера объясняла многие странности, которые он привычно не замечал. Работа в наружке давала доступ к закрытой информации, и Кирилл знал больше, чем обычный обыватель… И от этого знания он по капле наполнялся обжигающим ужасом. Цербер встроил свои модули во все жизненно важные системы. Ничто в Федерации не проходило мимо него. Зная все обо всех, он с легкостью может манипулировать людьми, выдвигая тех, на кого есть компромат. Голоса на выборах считает компьютер, читай – Цербер. Это объясняло кадровые перестановки последних лет. А тем, кого задвинуть не получается, можно устроить несчастный случай или натравить на них революционеров. С возможностями Цербера это раз плюнуть, руки ему не нужны: человеческими обойдется. Теория выстраивалась стройная и непротиворечивая.

– Значит, моего отца… – Кирилл сжал кулаки.

– Жизнь, она тоже с чувством юмора. – Хелен развела руками. – Детище убивает своего создателя…

Отец Кирилла был одним из руководителей проекта «Защитник», который потом стали называть «Цербер». Именно он включил Цербера, дал ему жизнь. Он был среди тех немногих, кто знал, где находится Цербер. А значит, мог его отключить.

– Теперь мне понятно, чем я тебя зацепил, – Кирилл рассмеялся и встал. – Понятно… Вы подходы к Церберу искали, а тут сын его создателя подвернулся. А я, дурак, принял все за чистую монету! Определенно дурак…

Он сел на диван, откинулся на спинку, натянуто улыбаясь.

– Я теперь верю, что ты меня к доктору везла. Я очень дорог тебе… как источник информации.

Хелен пожала плечами, мол, а сам-то?

Тихо тренькнул коммуникатор. Хелен пробежала глазами сообщение и встала.

– Надо уходить. Облава, по домам идут…

– Кто это был? От кого сообщение? – Феликс попытался взять коммуникатор, но Хелен ударила его по руке.

– Все разговоры потом. – Хелен засунула пистолет за пояс и пошла к двери. – Уходим, мать вашу за ногу, времени нет!

– Пошли, эсэсовец. – Феликс достал пробирку, высыпал в ямку между большим и указательным пальцем немного белого порошка и втянул ноздрями. – Хотя… Оставайся, чего тебе СС бояться?

Кирилл догнал революционеров у выхода из подъезда. Хелен глянула назад, но ничего не сказала. Со всех сторон выли сирены.

Пригороды полисов строились по единому плану. Широкие улицы, больше похожие на проспекты, прямоугольные кварталы. Внутри каждого квартала аллеи-улочки и всего два выезда. Даже двери в подъезды стоящих по периметру домов и те только с внутренней стороны. На офицерских курсах в СС объясняли, что так проще блокировать квартал. А проспекты широкие – чтобы баррикады не строили.

Революционеры быстрым шагом пошли к выезду из квартала. До него уже было рукой подать, как вдруг, под завывание сирен, в проезд борт к борту влетели грузовики с хищными мордами. Из грузовиков посыпались затянутые в броню полицаи. Они перегородили дорогу спиралью Бруно, загремел усиленный мегафоном голос: