– Говори.

– Сергеев Станислав Андреевич. Точно известно, что он воспитывался в котельниковском детском доме, – я назвала даты. – Володя, нужно как можно быстрее.

– Понял. Сейчас у нас планерка, а потом я займусь этим делом, – пообещал Киря и отключился.

Я решила не тратить зря время и направилась к некоей Нине Ивановне, адрес которой мне дала директор детского дома. Вдруг эта женщина расскажет что-то стоящее и интересное, что поможет мне самостоятельно выйти на нужный след? Да и личный психологический портрет интересующего меня человека лишним не будет.

Нина Ивановна оказалась приятной пожилой женщиной небольшого роста, облаченной в летний сарафан и опоясанной фартуком. Добродушно улыбаясь, она пригласила меня на веранду своего небольшого и уютного домика и поставила передо мной стакан холодного кваса собственного приготовления.

Я объяснила суть своего прихода и также представилась работником прокуратуры.

– Да, конечно, Стасика я помню. Как можно забыть такого милого и хорошего парня, – охотно начала рассказывать женщина. – Помню, как он поступил в наш детский дом. Маму ведь у него убили. А из близких родственников никого больше и не было. Были там какие-то дяди или тети, седьмая вода на киселе, но у них своя жизнь, свои дети и условия для проживания не совсем подходящие… Мальчик был очень подавлен, он почти год ходил как загнанный зверек, мало с кем общался, иногда даже убегал… Ну еще бы, жил маленький человечек в своем доме вместе с мамой, и вдруг в один страшный день все изменилось, – женщина тяжело вздохнула и продолжила: – Но в душе он был очень добрый мальчик. Со временем он освоился, привык к своей новой жизни… Помню, как он частенько любил прибегать ко мне и постоянно жаловаться на несуществующие болячки. То синяк ему надо помазать, то живот у него болит, то аппетита нет. Но я-то понимала, что ребенок просто ищет повод, чтобы пообщаться со мной. К тому же мне жалко было бедных детишек, поэтому я часто приносила с собой то конфеты, то пирожки, и угощала их. Вот… А со временем Стасик обзавелся верными друзьями. Я никогда не забуду эту троицу, – женщина добро улыбнулась и сделала глоток кваса.

Я тоже допила свой и поставила пустой стакан на стол.

– Еще хотите? – предложила гостеприимная хозяйка.

– Чуть позже можно.

– Хорошо. Так вот… На чем я там остановилась? Если вам, конечно, это интересно.

– Очень интересно. Продолжайте, пожалуйста.

– Так… Ах да. В общем, я рассказывала, что Стасик нашел себе друзей. Их было трое неразлучных друзей, и по возрасту они были почти одногодки, плюс-минус один год. Отличие только в том, что Стасик попал в детский дом примерно лет в девять, а те два сорванца были тут чуть ли не с самого рождения. Бедняжки… Чего только эта троица не вытворяла! Никогда не забуду, как один раз их всех троих привела ко мне одна из воспитательниц с испуганным лицом. У всех троих довольно сильно были порезаны ладони, причем раны были абсолютно одинаковы и сделаны чем-то очень острым. Я, конечно, тут же обработала им ладони и сделала перевязки. Ребята долго не хотели рассказывать, откуда у них такие порезы на руках, но потом сам Стасик мне признался, только просил директору ничего не говорить. Оказывается, эти сорванцы, посмотрев какой-то фильм про индейцев, решили связать свою дружбу на крови. Порезали лезвием себе ладони и соединили их, тем самым поклявшись друг другу в вечной и преданной дружбе.

– Интересно, – ответила я. – А в последнее время вы этого Станислава не видели? Может, вам что-то известно про него?

– К сожалению, я его более пяти лет не видела. Да, помню, как он вернулся из армии, продал материнский дом и уехал в Тарасов. Потом несколько раз он приезжал в Котельниково, меня навещал, гостинчик привозил. А последний раз привез мне картину, которую сам нарисовал. Да-да, он еще в детском доме проявлял интерес к рисованию и, как я поняла, неплохо преуспел в этом деле.

Тут в моей голове что-то щелкнуло. Снова то ощущение, когда идет словно какой-то сбой в реальности. Что происходит? Мне показалось или у меня на какое-то время закружилась голова?

Скинув с себя оцепенение, я спросила хриплым голосом:

– Нина Ивановна, а как звали тех двоих друзей Станислава?

– Гриша и Михаил, – ответила женщина и тут же продолжила: – Ох, помню, как их некоторые ребята дразнили по поводу этого, видимо, завидовали их крепкой дружбе. Раньше, помню, была такая считалочка, что-то вроде: «Мишка-Гришка-Пощипай ехали на лодке»… Так вот, ее переделали и дразнили ребят: «Мишка-Гришка и Стаканчик ехали на лодке, кто-то утонул, кто остался в лодке?..»

– Стаканчик?

– Ну да, – женщина улыбнулась. – Стаса друзья называли Стасян или Стасянчик. Ну а другие ребята дразнили его Стаканчиком. Потом ему даже прозвище дали: Стакан. Это когда он уже постарше стал. В детском доме уж больно распространено было давать всем клички среди ребят. А потом эта троица друзей назвали сами себя одним словом, видимо, им понравилось это название. Правда, смысл этого прозвища я поняла чуть позже… Они называли себя «команда СТАН».

– Как вы сказали?.. Стан? – все таким же севшим голосом спросила я, по-прежнему находясь в состоянии нереальности происходящего.

– Да. И сам Стас мне потом расшифровал это слово. Первые три буквы – это от их фамилий: Сергеев, Тимофеев, Антонов. А «Н» означает «навсегда». Вот такие вот выдумщики… Татьяна, с вами все хорошо? Вы побледнели и голос у вас осип. Может, зря я вам дала холодный квас?

– Нет-нет, все в порядке, – я слегка откашлялась. – Нина Ивановна, а можете ли вы мне рассказать о Коновалове Николае Осиповиче? Он у вас в детском доме работал то ли сторожем, то ли охранником.

Женщина призадумалась.

– А… Николай. Ну да, конечно, работал он у нас. И довольно долго проработал. А он-то, простите, на кой ляд вам сдался? Неужели этот старый пень тоже что-то натворил?

– Возможно, и натворил. Только не сейчас, а тогда, когда работал в детском доме. Расскажите мне вкратце, что он был за человек. Ладил ли с детьми…

– Ох, да что про