Вставай, Бэйкер! Мне кажется, что я выкрикиваю это. Но кричу сейчас не я, а что-то внутри меня. Потому что наружу слова так и не выходят. При виде того, в какую передрягу попали мои друзья из-за меня, мне хочется исчезнуть. Потому что в ближайшие дни, глядя на их синяки, я буду винить себя за это.

Я вижу, как Кай пару раз пинает Аарона. Ноа пытается помочь брату, но неизвестный парень из команды Паркера не дает ему этого сделать. Он бьет отвлекшегося Бэйкера, и тот, отступая, ударяется о столик. Пожалуйста, пусть это закончится!

– Мэйсон, нет! – кричит рядом со мной подруга.

Я смотрю на Мэйсона. Хоккеист ритмично бьет лежащего на асфальте Доуна. Хлоя бросается к нему и пытается остановить. Мне кажется, что еще чуть-чуть, и он убьет его. Подруга старается отвлечь хоккеиста от Смита, и у нее это получается. Но в этот момент появляется полиция. Теперь нам точно конец.

-

Хоккеистов и Ноа отстранили от гонок. Как и команду Паркера. Радует, что нас всех отпустили. Но лишь до выяснения обстоятельств. Однако и этого сейчас достаточно. Я хочу побыстрее вернуться домой и смыть с себя этот ужасный день.

– Ты не сядешь за руль! – кричит на Аарона Ноа. – Ты видел свои синяки на ребрах?

Их перепалка продолжается уже минут десять, и из-за них мы до сих пор стоим на парковке и не можем двинуться с места. Пока Ноа пытается облагоразумить брата, я пытаюсь не умереть от боли в щеке. Она опухла, и обезболивающее сейчас бы было кстати.

– Может, мы уже поедем?

Говорить мне тоже очень неприятно, поэтому каждое слово я произношу с гримасой на лице.

– Эмма не сможет надеть шлем, – парирует Аарон, – поэтому поведу я.

Хоккеист надевает шлем и заканчивает этот бесполезный разговор.

– Садись, – закрывая визор на шлеме, отвечает Аарон.

Я, не споря, делаю то, что он сказал. И, забыв про его ребра, обнимаю его за талию. Но, чувствуя, как напряглось его тело, сразу же отпускаю.

– Прости, Аарон, – извиняюсь я. У меня не голова, а дырка! – Я забыла.

Он открывает визор и оборачивается на меня.

Сейчас в шлеме видны лишь его темные глаза. И я ловлю себя на мысли, что готова смотреть в них сутками напролет.

– Готова?

Не дождавшись моего ответа, Бэйкер закрывает визор, и мы наконец-то трогаемся с места. Я осторожно прижимаюсь к Аарону, не желая думать ни о чем. Мне хочется побыстрее оказаться там, где никто не будет задавать вопросов, где тишина и покой.

Но когда все поворачивают в сторону кампуса, Аарон проносится мимо. И я никак не реагирую на это.

Когда мы добираемся до его дома, я первая спрыгиваю с мотоцикла, пока Бэйкер с трудом снимает шлем.

– Очень больно? – сочувственно спрашиваю я.

– Терпимо. – Он смотрит на мое лицо. – Как твоя щека?

– Заживет, и не замечу – улыбаюсь я.

– Заметишь, ведьма, – усмехается хоккеист в ответ.

Аарон выглядит уставшим, когда заводит свой байк в гараж. Он сильно сжимает зубы, чтобы не показать, как ему больно. Но меня не проведешь.

– Подними футболку, Аарон.

Он останавливается и поворачивается ко мне лицом, наигранно приподнимая бровь.

– Ведьма, здесь ходят люди.

Но мне не до игр. Я вижу, как ему больно, и настаиваю:

– Приподними футболку, Бэйкер. Сейчас же.

– Со мной все в порядке, Эмма, – произносит он, проходя мимо меня в дом. – Мне не нужна нянька.

Я захожу за ним и сразу же попадаю в гостиную, совмещенную с кухней. Поднимаюсь на второй этаж, в его комнату. Дверь оказывается приоткрытой, и я вижу часть комнаты Аарона и его самого. Бэйкер медленно снимает футболку и смотрит на себя в зеркало. В отражении мне открывается ужасающая картина, и больше не могу оставаться в стороне.

– Мы сейчас же поедем в больницу! Немедленно!

Но он снова молчит. И это начинает меня уже бесить.

– Аарон, ты должен поехать в больницу! У тебя могут быть сломаны ребра!

– У меня не сломаны ребра, – возражает он. – Я знаю, каково это, когда они сломаны. И сейчас со мной все в порядке. Это всего лишь ушибы.

– А если это не так? – спрашиваю я и подхожу к нему вплотную.

Мне, как обычно, приходится поднять голову для того, чтобы встретиться с его взглядом.

– Доверься мне.

Он нежно и аккуратно касается моей щеки пораненными костяшками пальцев. От его прикосновения по телу пробегают мурашки, а за ними приходит обволакивающее тепло.

– Я переживаю.

Слова вырываются из меня прежде, чем мне удается подумать. Эмоции снова берут надо мной верх, и я уступаю им.

– Переживать в этой комнате стоит только за тебя. – Он прикасается к ссадине на щеке, и я морщусь. – И в больницу нужно именно тебе.

Но я мотаю головой. Это всего лишь ушиб, который пройдет сам. Правда, сначала сменит восемь цветов на моей щеке. От ярко-фиолетового до темно-зеленого.

Мое дыхание учащается от близости с ним. От его нежных прикосновений. Да и от того, что он стоит передо мной без футболки, показывая свое идеальное тело.

– Всю прошлую ночь я думал о том, что не был честен с тобой.

Хоккеист обходит меня и садится на кровать.

– И не только с тобой. С собой тоже.

Я удивленно смотрю на него. Время откровений?

Аарон проводит пятерней по волосам.

– Как бы я ни старался отрицать, но ты мне нравишься, Эмма.

У меня перехватывает дыхание. Мой мозг, случаем, не пострадал при ударе? Потому что я не верю своим ушам. После всех насмешек он говорит, что я ему нравлюсь? Видимо, пострадал скорее его мозг, чем мой.

– Тебе точно нужно в больницу, Аарон.

Я подхожу к нему, чтобы помочь ему встать, но он обхватывает меня за бедра и не дает сделать ни шага. Мой пульс учащается. Дыхание захватывает. И Бэйкер это замечает. В такие моменты я ненавижу себя.

– Я серьезно, Эмма, – говорит он и поднимается с кровати. – Возможно, ты потом пожалеешь об этом, но…

Хоккеист переводит взгляд с моих глаз на губы. И мне так хочется прильнуть к его губам. Но я останавливаю себя.

– Но? – спрашиваю я, желая услышать продолжение.

– Но я хочу дать нам шанс.

И он целует меня. Не страстно. А нежно, но при этом уверенно. Будто заявляет свое право. Но я не даю ему этого сделать, перехватываю инициативу.

– Скажи, что ты против, Эмма… – В его голосе столько мольбы! – Скажи мне это.

Но я не могу.

Я так много думала о нас,