– Что это с ним? – спросила Рора, увидев, как эльд, напевая что-то себе под нос, складывает вещи в рюкзак.

– Наверное, волнение, – ответил Котондей и отхлебнул из чашки.

– Похоже на то… – понимающе произнесла Рора, кивнув.

– Я готов! – воскликнул Марк, закончив приготовления. Рора окинула его взглядом, будто видела впервые, и хмыкнула. Этот широкоплечий, светловолосый красавец, несомненно созданный для женского поклонения, предстал перед ней одетым в белоснежную футболку, выгодно подчеркивающую его красивую рельефную фигуру, зауженные брюки и джинсовку. Высокие кожаные ботинки на шнуровке и вязаная шапочка довершали костюм Марка. Модный прикид, сережка в носу говорили о явном стремлении выделяться.

– Никогда не понимала эту современную моду… – вздохнула Рора, глядя на свой строгий брючный костюм.

– А мне нравится! – сказал Котондей, вызвав улыбку у Марка.

Кристалл на столе, вдруг засиявший всеми цветами радуги, заставил волшебников насторожиться – это был условный знак.

– Пора! – вздохнув, скомандовала Рора, поправляя аккуратно собранные в пучок волосы.

Котондей помог ей надеть пальто, накинул на плечи куртку, и вместе они вышли из номера, подгоняя Марка, который замешкался на пороге.

* * *

Даша потеряла счет времени, проплакав, как ей показалось, целую вечность. Она сидела на полу, положив голову на колени, и тихонько вздрагивала от собственных всхлипываний. Ее мир, построенный из трепетных чувств и нежных прикосновений, всего того, что она была готова дарить только Ему, рухнул в одночасье, и теперь она винила себя за наивность, за то, что так легко попалась на крючок. Некоторое время назад она и предположить не могла, что этот вполне благородный юноша окажется преступником, холодным, лживым и расчетливым…

Тяжелые раздумья прервали чьи-то не менее тяжелые шаги. В дверь постучали. Даша судорожно протерла лицо подолом платья, не найдя поблизости ничего подходящего. Она уже хотела открыть дверь, как вдруг ее осенило – если бы это была Пэт, она бы уже вошла, остальные же просто не знали, что Даша не заперта. Она опустила руку и отошла от двери.

– Кто? – спросила она дрожащим голосом.

– Даша, это я! – услышала она все еще любимый голос…

Парализованная диким страхом, она не знала, что делать. Впускать Каула внутрь не хотела, но и уйти навсегда из этого дома, не услышав от него объяснений или хотя бы не попрощавшись, она не могла. Как и не могла вычеркнуть из сердца и из памяти все, что было между ними, и возненавидеть его вот так за одну секунду, кем бы он ни был…

Она вновь села на пол, прислонившись щекой к двери.

– Я заперта! – соврала Даша.

– Я знаю. Я просто хотел узнать, все ли у тебя в порядке.

– Я в порядке.

– Хорошо… – недоверчиво произнес он, услышав нотки печали в ее голосе.

Даша закрыла глаза, чтобы немного успокоиться и восстановить дыхание. Как бы ей хотелось, чтобы все стало по-прежнему, ведь чувство, которое так стремительно зародилось, несмотря ни на что, все еще было живо и волновало сердце. Отдаваясь гулкими ударами в висках, его бешеный стук казался ей сейчас единственным звуком в окружающей тишине.

– Можно я побуду с тобой? – спросил Каул.

– Да! – неожиданно для самой себя ответила Даша.

– Прости за вчерашнюю выходку…

– Ты хотел мне что-то сказать… Кардус помешал.

– Да, я… хотел…

– Каул! – перебила его она. – Ты говорил, что я стала дорога тебе…

– Говорил… и это – чистая правда! Ты не веришь мне?

– Я не знаю… – неуверенно ответила Даша, подумав про себя, что не верит ни одному его слову.

– Почему?! Я думал, мы с тобой…

– Мы с тобой – что?

– Влюблены!

Даша невольно сжала руки в кулаки и с досадой закусила губу, пытаясь снова не разрыдаться.

– Мы так мало знаем друг о друге… – сказала она с целью зародить сомнения по поводу ее чувств.

– Это имеет какое-то значение?! – взволнованно спросил Каул.

– Влюбиться за такой срок… – привела, как ей показалось, разумный довод Даша.

Повисла пауза, заставившая ее нервничать еще больше.

– Значит… Ты не влюблена? – наконец заговорил Каул.

– А ты? – выдавила она из себя, зажмурившись от боли, снова пронзившей сердце.

– Я не лгал тебе! – воскликнул он, и это прозвучало так правдоподобно, что Даша засомневалась в сделанных выводах и вынесенном вердикте, что он лжец и предатель, но быстро пришла в себя и поспешила закончить разговор.

– Прости, Каул… Но… я очень устала и хочу спать! – стараясь не выдавать волнения, ответила Даша.

Снова мучительная пауза, и:

– Я понял. Хорошо! Я ухожу… Завтра поговорим?

– Да, конечно! – в очередной раз солгала Даша, уже не в силах сдерживать слезы.

Каул обреченно опустил голову, прислонившись лбом к двери. Не понимая неожиданную перемену в отношении к нему девушки, он вдруг решил, что на самом деле она была к нему совершенно равнодушна и лишь из вежливости принимала ухаживания, просто раньше он этого не замечал.

В порыве ярости Каул резко сорвался с места и побежал вниз, перепрыгивая через ступени. Казалось, жизнь его переломилась надвое: неприятно и тяжело было у него на сердце, какая-то мрачная пустота образовалась там. Ему уже было знакомо это чувство. Впервые он испытал его, когда остался один, потеряв мать. Тогда это привело к трагическим событиям, и сейчас ему меньше всего хотелось их повторения.

Он закрылся в своей комнате. Не желая никого видеть, предался приятным, щемящим сердце воспоминаниям. Одно за другим всплывали они перед Каулом, волновали, будоража воображение.

Впервые за долгое время, как ему показалось, он встретил настоящую любовь, обрел ту самую милую и единственную, искренне надеясь, что она все поймет и примет его таким, какой он есть, даже если узнает о нем самые неприятные подробности. Но она явно не торопилась отвечать взаимностью, разрушив то зарождающее всепоглощающее чувство любви и страсти, которое он испытывал с момента их первой встречи.

Неожиданно для себя Каул ощутил аромат ее духов, горячее дыхание и пьянящий запах волос и вдруг почувствовал какое-то странное спокойствие – воспоминания уступили место мыслям о том, что ждет его завтра. Ведь завтра он объяснится с Дашей и вопреки всему попытается завоевать ее расположение…

В самой чаще леса, над деревьями с мощными стволами, возвышалась черная башня темницы Турима. Неровный свет редких факелов плясал по стенам и почти не проникал в крохотные камеры с решетками на окошках. Из огромной, метра три в высоту, железной двери вышел стражник и направился к узкому подвесному мосту над неглубоким водоемом.