– настроенные на премиальные кровельщики, трубочисты иустановщики спутниковых антенн

– молодые люди с гитарами и пивом

– нудисты с детективами в мягких обложках

– абитура с учебниками в твердых обложках

– потенциальные самоубийцы

В основном все они – милейшие люди, улыбчивые и открытые; наЯмакаси они реагируют, как реагировали бы на появление в воздухе покойногодирижабля «Италия», открытой платформы с президентом РФ или выездной лавочкисекс-шопа:

хлопки, свист, одобрительное улюлюканье.

Иногда в тело крыш бывают вмонтированы мансардные окна, инужно помнить еще и об этом, чтобы не влезть в историю.

В тот раз они тоже обнаружили мансардное окно.

Вернее, обнаружил его Ямакаси, Попадись окно на Васькиномпути – она бы просто обошла его стороной.

Ямакаси, как обычно, то исчезал, то появлялся в поле еезрения, расстояние между ними всегда остается одним и тем же. А теперь оносократилось до минимума: так бывало всегда, когда свободный полет Ямакасипрерывала слишком широкая улица или площадь, или река.

Но ни площади, ни реки за ближайшим кровельным обрывом небыло.

А Ямакаси сидел на корточках посередине уходящей под горкукрыши и рассматривал что-то под ногами.

Как ему только удается всегда сохранять равновесие?подумалаВаська.

Самой опасной частью полетов были именно остановки, –постоянное движение, напротив, давало определенную устойчивость.

– Эй! – крикнул Ямакаси. – Иди-ка сюда,кьярида. Я кое-что нашел!

«Кое-что» оказалось мансардным окном, каких они за последниенедели перевидали как минимум десятка полтора. Но это, в отличие от остальных,было приоткрыто.

– Не хочешь зайти в гости? – спросил Ямакаси.

– С чего бы это? – удивилась Васька.

– Просто так.

– Не думаю, что это хорошая идея…

Очевидно, у них были разные представления о хороших идеях:Ямакаси не торопился отлипать от окна.

– А я бы зашел, – задумчиво сказал он.

– Во-первых, слишком узкая щель. Сюда и кошка непролезет, – это было явным преувеличением: кошка пролезла бы вовнутрьнаверняка.

Ямакаси поскреб подбородок и легонько толкнул алюминиевуюраму. Она тотчас же приподнялась и стала перпендикулярно плоскости окна. Теперьв помещение за окном можно было бы протащить не только кошку, но и животноепокрупнее: бойцового пса или самого Ямакаси.

– А так? Пролезет?

– Послушай, мы даже не знаем, есть кто дома или нет. Мыне знаем, что это за дом… Вдруг нас примут за воров?

– Тебя это смущает?

Чудесная птица Кетцаль пользуется малейшей возможностью,чтобы продемонстрировать полное отсутствие понятий о том, что есть хорошо и чтоесть плохо. Границу между добром и злом, проходящую по душе Ямакаси, никто неохраняет: погранотряды распущены, контрольно-следовая полоса затоптана, колючаяпроволока на ней проржавела, истончилась и порвалась.

Ваську это нисколько не напрягает.

– Меня ничто не может смутить, ты же знаешь.

– Вопрос с хозяевами решается в течение двух секунд, –наставительно сказал Ямакаси и постучал костяшками пальцев в стекло.

В комнате внизу не наблюдалось никакого движения. Передглазами Васьки проплывали отдельные ее детали: широкая низкая тахта, покрытаяклетчатым пледом, такое же низкое кресло, пустой письменный стол справа,стеллаж с какой-то аппаратурой слева, огромный плакат над тахтой.

Что изображено на плакате – неясно.

– Видишь, никого нет дома.

– Не факт, – Васька все еще осторожничала. –Что, если хозяин принимает ванну? Хороши же мы будем, если он нас застукает.

– Хорош будет он, – парировал Ямакаси. – Мыхотя бы одеты. Идем?

– Я подожду тебя здесь…

Он уже не слушал Ваську, так ему хотелось оказаться внутри.Через мгновение он уже стоял в комнате, оглядываясь по сторонам.

– Ну что?

– Пока тихо. Пойду осмотрюсь.

Его не было около минуты, и всю эту минуту Васька ждалаприглушенных криков, стука падающих предметов и тел, звона чего-то бьющегося –в случае, если Ямакаси застанет хозяина (хозяйку) пьющими чай на кухне, ихозяин (хозяйка) окажутся слабонервными. Наконец Ямакаси снова появился вкомнате и махнул Ваське:

– Здесь никого нет. Влезай!

С крыши комната выглядела гораздо привлекательнее, –может быть, потому, что часть ее была скрыта от глаз. Теперь же, когда онараскрылась полностью, к тахте, низкому креслу, письменному столу справа истеллажу слева добавилось не слишком много деталей интерьера: платяной шкаф внише и шпалера на противоположной от тахты стене.

«Кое-что из аппаратуры» оказалось музыкальным центром сдвумя колонками.

Телевизора в комнате не было.

Странное место, подумала Васька, ни одна вещь в комнате не всостоянии пролить свет на личность хозяина, непонятно даже, кто тут живет:мужчина или женщина; или женщина, расставшаяся с мужчиной; или мужчина,бросивший женщину.

Семейная пара? Вряд ли – все здесь говорит об одиночестве ио временности жилья – самый настоящий гостиничный номер, а не квартира.

Огромный плакат, висящий над тахтой, тоже не слишкомпорадовал Ваську: мужик на черном фоне, но не Киану Ривз, не Брэд Питт и не ДжонниДепп – лысоватое, одутловатое, очкастое чмо с прилизанными жиденькими волосамина косой пробор, в пиджаке и водолазке по моде каменного века. Повесить у себянад кроватью такое счастье не решился бы и слепой.

– Небогатый антураж, – сказал Ямакаси. – Тамеще есть кухня, туалет с ванной и маленький коридор. На кухне шаром покати,зато смотри, что я нашел!

Он вытащил из-за спины распечатанную бутылку с вином и двапластиковых стаканчика.

– «Совиньон Бланк», Новая Зеландия!

– С ума сойти. Хорошее вино?

– Понятия не имею. Прочитал название на этикетке.Разлив вино по стаканчикам, Ямакаси подхватил свой и принялся ходить покомнате, заглядывая во все ее немногочисленные уголки.

– Совершенно нечем поживиться, – сказал он. –Похоже, что здесь и не живет никто. А все, что можно было вынести, вынесли донас.

– Только почему-то оставили музыкальный центр.Музыкальный центр на стеллаже – вещь, безусловно, дорогая: аэрокосмическийдизайн корпуса, серебристая передняя панель, стильные маленькие колонки.

– Ты большая умница, кьярида, – Ямакаси приподнялсвой стаканчик и поднес к губам. – За тебя.