Фамилии четырнадцати человек, уже написавших заверенные нотариусом Еропкиной заявления, в списке присутствовали тоже.

— Не могу, Саша, — с деланным сожалением отказался Терьян. — В Москве не поймут. Ты все-таки поговори с людьми, объясни. Сам говорил — время уходит. Зимой стройка намного дороже обойдется.

— Да что с ними говорить! Я уже говорил, — махнул рукой Еропкин. — Ты давай соглашайся. Хочешь, сейчас наберем Москву, скажем, что ты согласен, пусть дают «добро».

Сергей еще немного посопротивлялся, а потом уступил. Это входило в разработанный стратегический план.

— Пусть твои красавицы соединят меня с Мусой, — сказал он, делая вид, что сдается. — Но я ничего не обещаю.

Еропкин лениво перегнулся через стол и нажал на кнопку селектора.

— Татьяна, — распорядился он, — набери-ка Москву. Приемную господина Тариева. Господин Терьян говорить будет.

Сергей было встал, чтобы подойти к телефону, но Еропкин ухватил его за руку и задержал.

— Сиди тут. У меня громкая связь работает. Вместе и поговорим.

Сергей понял, что Еропкин хочет слышать все содержание беседы и мысленно поблагодарил Илью Игоревича, настоявшего на том, чтобы Терьян предупредил Мусу о возможном звонке.

— Здравствуй, уважаемый Александр Иванович, — донесся из динамика голос Мусы. — Как самочувствие? Настроение?

— Все путем, Муса Самсоныч, — отрапортовал Еропкин. — Сидим вот тут с твоим комиссаром, рассуждаем, понима-аешь, как жить дальше.

— Как или с кем?

— Сначала — как. — Еропкин подмигнул Сергею. — А с кем, это мы потом разберемся. Тут у нас проблем нет. Хочешь — подскакивай, организуем. Баньки-шманьки. Таньки-Аньки. Сам знаешь. Ну так как?

— Заметано, — охотно согласился Муса. — Платон Михайлович из дальних странствий вернется, и сразу же подъеду. Как там дела?

— Вот пусть тебе твой подчиненный и доложит. Мы тут решили все переиначить. А он без твоего разрешения что-то жмется. Давай, Серега, излагай.

— Привет, Муса, — начал Сергей. — Тут такое дело. Мы вынесли на собрание вопрос об увеличении уставного капитала. Но Саша сомневается, говорит, что может не пройти. Он предлагает капитал не трогать, а вместо этого подписать инвестиционный контракт.

— Слышь, Муса, — вклинился в разговор Еропкин, — тут я Сереге список показывал, на отстрел. Через два месяца у меня, считай, двадцать акционеров отвалятся. Как минимум. И все их доли отойдут «Инфокару». И что так, что эдак, все равно предприятие наше. Просто сейчас не время, понима-аешь. Забрыкаются сегодня, и опять месяц потеряем.

— А что Терьян скажет? — поинтересовался Муса.

— Я думаю, надо сделать таким образом, — сказал Сергей. — Ведь увеличение уставного капитала мы сегодня все равно обсуждаем. Если пройдет, то и хорошо. Не пройдет — голосуем заключение инвестиционного контракта. Ты мне доверишь его подписать?

Муса надолго замолчал.

— Сашок, — прорезался он наконец, — давай так. Все силы бросаем на увеличение уставняка. Бери своих чушек за мягкие места, пои их водкой, обещай что хочешь, но чтобы проголосовали как надо. Ты пойми, это нормальное решение. Согласен? И Сережке тоже помочь надо, у него это первое дело, надо, чтобы хорошо прошло. Понял меня?

— Ну а если что… — начал явно обрадованный Еропкин.

— А если что, то я сейчас по факсу вышлю Терьяну доверенность на подписание инвестиционного контракта. Серега, слышишь меня? Сумма — два миллиона, срок — год. И пусть Левины юристы посмотрят. Тогда завтра послезавтра вылетай в Москву. Уловил?

— Видишь, дурочка, а ты боялась. — Еропкин нажал на кнопку отбоя и облегченно вздохнул. — Они же нормальные, понимают, что можно, а чего, понима-аешь, нельзя. Значит, давай так. Подписываем сегодня контракт, завтра получаешь свою долю. Я слово держу.

— Но сначала все-таки про уставный капитал, — напомнил Сергей.

— А как же! — Еропкин воздел руки к небу. — Это первое дело! Проект контракта тебе сейчас девки распечатают. Посмотри пока.

— Слушай, а можно я его завтра посмотрю? — попросил Сергей, вспомнив про Илью Игоревича. — Тут ко мне приятель должен подойти, сто лет не виделись. У тебя найдется место, где посидеть? И чтобы принесли что-нибудь пожевать?

— Ха! — возликовал Еропкин. — Обижаешь! И посидеть, и пожевать, и выпить. Все, что скажешь. И перепихнуться! Только к шести будь в норме. А то придется собрание переносить.

Стол для Сергея и Гены накрыли в так называемой директорской комнате. От общей столовой она отделялась глухой перегородкой и имела свой вход. Ни на еду, ни, тем более, на выпивку Еропкин не поскупился: стол был заставлен рыбными и мясными закусками, плошками с борщом и шурпой, сковородками со шкворчащей жареной бараниной. На отдельном столике стояли водка, пиво и шампанское.

Последние штрихи нанесли две девицы из приемной, которые, встретив гостей, пожелали им приятного аппетита и, многообещающе поморгав ресницами, удалились, напомнив, что явятся по первому вызову.

Гена с аппетитом поедал заполнившую стол снедь, непрерывно нес всякую ерунду про якобы общих знакомых, регулярно наполнял свою рюмку, звучно чокался с Терьяном, после чего, распахивая пиджак, аккуратно переливал содержимое рюмки в укрепленную с внутренней стороны грелку. Сергей, пригубив, по настоянию Гены, первую рюмку, больше не пил. Около половины шестого в директорскую комнату зашел Еропкин.

— Ну как? — спросил он, зорко взглянув на две бутылки водки — одну пустую и вторую наполовину опорожненную. — Хорошо сидим?

— Познакомься, Саша, — сказал Сергей. — Это мой хороший друг Гена. Мы с ним в Адлере познакомились. Присаживайся к нам.

— Идти уже пора, — заметил Еропкин, посмотрев на часы, но все-таки сел и налил себе рюмку. — За знакомство. Будем.

— Хозяйство у вас тут, — слегка заплетающимся языком похвалил Гена, опрокинув рюмку. — Стол шикарный. Я вот тут Серому говорил уже, что видна хозяйская рука. А у вас это… как его… собрание надолго? А то мы потом намылились тут… в одно место.

— Часа на полтора, — подумав, сказал Еропкин. — А то и на два.

— Ух ты! — огорчился Гена. — А я думал… Чего ж мне делать-то? Два часа!

— Хочешь, посиди с нами там, — предложил Сергей, покосившись на Еропкина. — Саш, у нас же секретов нет? Пусть посидит в уголке. Ты не против?

Еропкин пожал плечами.

— Да пусть сидит, если хочет. Только тихо. Ну пошли.

Пропуская Гену вперед, Сергей вздохнул с облегчением. Он не ждал, что озвученная им просьба Ильи Игоревича вызовет резкое противодействие Еропкина, но был рад, что все получилось так легко.

В коридоре Гена поравнялся с ним и, еле шевеля губами, сказал:

— Минут за пять, как соберешься, мигни мне. Я выйду из комнаты. Когда войду, начнешь. Только не раньше.