В Минск я не поехал. Лиля с Темой в деревне. Отец взял отгулы и отвез невестку к родителям. Заодно и сам отдохнет. От Любаши он устает. Не привык, да и возраст… Детей нужно заводить молодым. Но что сделаешь, если так вышло?

В деревню я прикатил за полночь. Местные дороги в Белоруссии заасфальтированые, но узки и извилисты — не разгонишься. Дом тестя встретил меня темными окнами. Спят. Не глуша двигатель, я выбрался из машины, открыл ворота и загнал «фольксваген» во двор, пристроив его за отцовской «волгой». Двор у тестя большой, два МАЗа поместятся. Выключив зажигание, я закрыл машину, затем — ворота.

Привлеченная шумом, во двор выглянула теща.

— Хто тут?

— Я, мама.

— Сярожа! — она всплеснула руками. — А машына чыя?

— В Германии купил. В ней подарки, но с ними завтра. Спать хочется.

— Ня трэба, — согласилась она. — Усе спяць. Пойдзем ў хату!

Я наскоро поужинал и завалился под бочок жене.

— Это ты? — пробормотала она спросонья. — Приехал?

— Ага! — подтвердил я.

— Хорошо, — сказала она и пристроила голову на моем плече.

…Проснулся я от ласковых прикосновений. Кто-то гладил меня по щеке. Я открыл глаза — Лиля.

— Вставай, засоня! — сказала она, смеясь. — Девять часов. Там мужики вокруг машины ходят. Сейчас разбирать начнут.

Кто б сомневался? В том времени даже в Минске вокруг припаркованной иномарки собиралась толпа. Диковина. Что говорить про деревню?

— Где Тема? — спросил я, вскакивая.

— Спит. Ты его не трогай, — предупредила жена. — У него вчера животик болел.

Я быстро оделся, подошел к кроватке и полюбовался на сына. Тема спал, раскинув в стороны ручки в зашитых рукавах распашонки. Это чтоб личико не царапал. Ноготки у него растут, и вечеру под ними собирается тряпичный мусор. Приходится чистить. Я осторожно коснулся губами лобика сына и вышел во двор. Вацлав, отец и недавно вернувшийся из армии Толик топтались у «пассата». Меня они встретили недовольными взглядами. «Чего так долго? Тут руки чешутся!», — будто говорили они.

— Сначала подарки! — сказал я, открыв дверцу прихваченным из дома ключом. — Начнем с маленьких, — я вытащил пухлую сумку и отдал ее теще. — Здесь детские вещи. Розовые — для Любы, голубенькие — для Темы.

Теща с Лилей немедленно убежали в дом. Не удивительно. Рассматривать детскую одежду — любимое занятие женщин.

— Это — тебе! — я протянул отцу чемоданчик с автомобильным инструментом. Тот взял его и немедленно открыл.

— Ух, ты!..

В глазах Вацлава и Толика вспыхнула зависть. Тоже автоманьяки.

— А это — вам! — я вытащил из машины картонную коробку.

— Што там? — заволновался Вацлав.

— Бензопила «Штиль». Дрова пилить, — я достал из коробки пилу. — Соберете сами. Там внутри шина, цепь и инструкция. Она на немецком, но есть рисунки и инструмент. Справитесь, — я сунул пилу тестю. — Теперь смотрите. Вот сюда заливается бензин с маслом.

— Как в мотоцикл? — поспешил Толик.

— Именно. Только пропорция один к пятидесяти. Масло я привез, но годится и наше, моторное. Бензин можно и 72-й. Сюда, — я ткнул пальцем в другую пробку, — льем масло для смазки цепи. С ним проще. Можно трансмиссионное, только выбрать пожиже. Держите! — я отдал им пластиковые канистры. — Занимайтесь! А я умоюсь и позавтракаю.

Когда я вышел во двор, Вацлав держал в руках собранную и заправленную пилу. Я проверил натяжение цепи. В норме. Вацлав снисходительно улыбнулся, дескать, учить батьку будешь?

— Дальше просто, — я взял у него пилу и поставил на землю. — Подкачиваем топливо в карбюратор, включаем зажигание и…

Я дернул за шнур. «Штиль» завелся со второго рывка. Мотор выплюнул сизый дымок и затрещал, распугивая кур. Я поднял пилу и снял ее с тормоза. Цепь заскользила вокруг шины, превратившись в полупрозрачную ленту.

— Дай! — умоляюще сказал Вацлав.

— Только осторожно! — предупредил я.

Ответом был гневный взгляд: «Опять отца учишь?» Некоторое время Вацлав любовался на скользящую цепь, затем закрутил головой.

— Пилить нечага, — сказал сокрушенно.

— К Юзэфаўне идзице! — подсказала выбежавшая на шум теща. — Ёй дровы привезли, а пилиць некаму. Одна жыве.

— Пойдзем! — согласился Вацлав и выключил пилу. — Толик, бяры козлы. У Юзэфаўны яны дрэнные.

— Я с вами, — сказал я.

Тесть кивнул.

— А ты Иванавич?

— Без меня справитесь, — отказался отец, — плотоядно разглядывая «пассат». — Машину посмотрю.

— Только ничего не откручивай! — поспешил я.

Отец небрежно махнул рукой: дескать, о чем разговор, и мы пошли. Толик тащил козлы, я шел следом, а тесть вышагивал впереди, помахивая пилой. Выглядел он при этом как маньяк из американского фильма ужасов. По крайней мере, вид у него был как в предвкушении расчлененки.

Юзефовна жила неподалеку. У ворот старенькой хаты лежали бревна. «Ель и ольха», — определил я. Толик установил козлы, и они с Вацлавом взгромоздили на них первое бревно. Я в это время держал пилу. Ставить ее на землю Вацлав не захотел.

Привлеченная суетой из калитки выглянула хозяйка.

— Папилим табе дровы, Юзэфаўна, — сказал Вацлав. — Нямецкай пилой.

Он потряс отобранным у меня «Штилем».

— Ой, дзетачки! — всплеснула руками старушка. — Хай вам пан Езус дае.

Вацлав кивнул и завел «Штиль». Дальше было, как в анекдоте. «Вжик!» — сказала пила. «Ни хрена себе!» — ответили мужики… Отпиленные колоды вались на землю одна за другой. Я оттаскивал их в сторону. После пятого бревна Толик взмолился:

— Батька, дай!

Вацлав поколебался, с сожалением посмотрел на «Штиль» и выключил мотор.

— На!

Толик схватил пилу. Мы с Вацлавом загрузили бревно. Толик завел «Штиль». Вжик!..

Привлеченные шумом, вокруг стали собираться соседи. Скоро их набралось с небольшую толпу. Нет, о бензопилах здесь знают. В местном леспромхозе их используют для валки и разделки деревьев. Но тяжелая и громоздкая советская «Дружба» по сравнению с легким «Штилем», это как МАЗ рядом с «Мерседесом». Да и нет «Дружб» в частном владении.

С дровами мы разобрались быстро.

— Суседзи паколяць, — сказал Вацлав Юзефовне, и та кивнула. Колоть легче. На это многие подпишутся. Помогать соседям здесь правило. Католики.

Нас обступили мужики. Выключенный «Штиль» пошел по рукам. Вацлав провожал его ревнивым взглядом.

— Зяць прывез, — объяснил, завладев пилой вновь. — З Нямятчыны.

— Добры у тябе зяць, — вздохнул стоявший рядом мужик.