Я кивнул.

— Лейн не позволит кровопролития. — Андрюха закрыл глаза. — Он понимает, что это ни принесёт ничего хорошего. Наши это тоже понимают. Макс пытался договорится, я в этом уверен. Лейн не стал его слушать. В этом я тоже уверен. Наши едут домой. Мы едем на казнь. По сути всё намного лучше, чем могло быть. Нам не мешает начать молится. Кроме Бога помочь некому…

Прошло пять дней, а кажется, что пять месяцев. Мы едем. Мы останавливаемся. Мы снова едем. До ужаса тупое однообразие. Выть хочется. Читать книги, смотреть фильмы и играть в игры быстро надоело. Мы знаем, что являемся пленниками. Это угнетает.

Нас кормят три раза в день. Нас осматривает врач. За нами ухаживают почти как за ВИП персонами, что удивительно, но не может не радовать. Могло ведь намного хуже быть.

Пару раз колонна Лейна участвовала в перестрелках. Вялых, если так можно сказать. Столь отчаянных типов, которые решаются напасть на самую настоящую армию, в этом мире мало. Кто нападал так и осталось неизвестным. Мы ведь слепы. Слышали только пулемётные выстрелы и несколько взрывов. Обе стычки с неизвестными агрессивно настроенными личностями закончились безоговорочной победой бойцов Лейна. Есть вероятность, что нападали звери. Всякие бругары или гориллоиды, инстинкт самосохранения у которых отсутствует напрочь.

Около суток колонна ехала по горной местности, о чём говорила сильная тряска, с которой не справлялась даже навороченная пневмоподвеска автомобиля Мерседес Унимог. Затем колонна пошла по равнине и тряска значительно уменьшилась, а после почти сошла на нет.

Сейчас едем вдоль моря. Успел увидеть нескончаемую синеву во время одной из кормёжек. Кормят просто отлично. В прежнем мире не каждый ресторан может похвастаться столь вкусной едой.

Андрюха посмотрел на часы и недовольно пробурчал:

— Пол десятого вечера… они что, решили без ужина нас оставить? Обычно в девять на прикол всегда вставали. Плюс-минус пятнадцать минут. Я ведь прав, Никита?

Я кивнул, не услышав о чём спросил Андрюха. Читаю электронную книгу. Книжка попалась интересная. Точнее, серия из трёх книг. Последняя, сволочь такая, пусть автор начнёт икать, не дописана. «Превосходство» называется. И зачем я начал читать недописанную серию? Надеюсь, что автор уже дописал серию. Жаль, что в этом мире нет выхода в интернет мира прежнего. Не пожалел бы денег и купил полную версию.

— Никитос, ты слышал, о чём я спросил? — возмутился Андрюха. — Убери книгу и поговори со мной!

Я выключил электронную книгу и посмотрел на товарища. Заживает как на собаке — это про него. Бокову уже сняли швы, и его рожа беспощадно чешется. Синяки стремительно сходят. Дня три-четыре и от следов избиения на лице останутся только розоватые рубцы. На теле следов не будет совсем.

Унимог плавно остановился. Я улыбнулся и сказал:

— Будет тебе ужин, Андрюха. Часок только потерпеть придётся.

Боков слез с кровати и начал расхаживать по ограниченному пространству нашей передвижной тюрьмы. Снаружи доносятся звуки голосов. Наёмники устанавливают палатки. Ночью колонна никуда не едет. Ночью колонна спит. Путь продолжится в семь утра. Нам от этого ни холодно, ни жарко. Кормят и ладно.

— Я вот всё думаю, да никак не придумаю. — Андрюха остановился и пристально посмотрел на меня. — Ты вообще хочешь выпутаться из этой передряги, Никита?

Я пожал плечами и ответил:

— Хочу, но вариантов не вижу. Ты же сам сказал, что это гиблое дело. До Иерихона мы можем даже не рыпаться. А если всё же чудесным способом сбежим, то либо погибнем, либо снова окажемся в цепких руках Лейна. Твои слова?

Андрюха обречённо кивнул и шёпотом сказал:

— Мои. Лейн не позволит нам убежать. Убежать от него — быть самым везучим человеком во вселенной. Убежать из Иерихона не сможет даже самый везучий человек во вселенной. Уверен, что хорошего можно не ждать. Там, в Иерихоне, подобных удобств не будет.

— Ну тогда не нуди. — Я перевёл взгляд на электронную книгу. — От твоего хождения и пустой болтовни точно ничего не изменится. Лучше телевизор посмотри.

Боков нехотя вернулся на кровать. Телевизор смотреть не стал. Погрузился в раздумья. Жаль, что раздумья эти за столько дней так и не принесли ничего полезного. Мы в пятой точке. Всё плохо.

Ужин принесли пол двенадцатого. Сперва прошумел открывшийся засов, а затем медленно отворилась массивная дверь. В пространство тюрьмы вошёл наёмник с увесистым пластиковым чемоданом и поставил его на стол у входа. Дверь за ним, как и прежде, закрылась.

— У меня ровно тридцать секунд, — неожиданно, но тихо сказал наёмник и начал открывать чемодан. — В одном из контейнеров лежит блокнот. В нём инструкция к дальнейшим действиям, а также записка от друга. У вас будет много вопросов, но отвечать на них я не буду. Верить или нет — дело ваше. Рты не открываем.

— А прослушка? — тихо спросил опешивший Андрюха.

— Её нет. — Наёмник поставил последний контейнер с едой на стол и закрыл чемодан. — Лейн не любитель слушать. Он уверен в своей силе. Он прав. Лейн — лучшее, что с вами могло случится. Время. Я пошёл…

Наёмник стукнул по двери, и она открылась, чтобы спустя несколько секунд снова закрыться и быть запертой.

— Пирожки с макулатурой пожаловали. — Андрюха показал большим пальцем на контейнеры с едой. — Что это было, ты понял, Никита?

— Ничего непонятно, но очень интересно, — ответил я. — Давай посмотрим, что за блокнот нам принесли. Запах появился, не чувствуешь?

Андрюха принюхался и ответил:

— Вроде котлетами пахнет… или нет?

— Надеждой запахло, дубина. Всё-таки Лейн не слабо так тебе по черепу надавал. — Я покрутил пальцем у виска. — Пошли есть, а то остынет.

Так быстро мы на стол не накрывали ни разу. Сев, открыли все контейнеры и быстро съели содержимое. Съели, потому что голодны. Заветный блокнот обнаружился на дне контейнера с салатом. Салат достался мне. Завёрнут блокнот в белый полиэтиленовый пакет.

Андрюха выхватил у меня блокнот и быстро отыскал вложенную между страниц записку. Я решил подождать. Закончив читать, он вручил записку мне и молча переключился на чтение содержимого блокнота.

Записка написана русским языком. Почерк идеальный. Каллиграфический. Я начал читать:

«Привет, друзья. Писал второпях, поэтому получилось кратко. Сожалею, что всё так вышло. Не знаю, прочитаете вы это или нет, но надеюсь, что прочитаете. Хочу извиниться. Мне правда жаль, что всё так вышло. Нам всем жаль. Мы попытались сделать хоть что-то, но ни сил, ни возможностей на то, чтобы помочь вам, у нас нет. Это патовая ситуация. Выхода нет. Вас спасёт только чудо. А чудес, как мы все знаем, не бывает. Надеюсь, что когда-нибудь встретимся. Не прощаюсь. Желаю удачи. Максим Ефименко».

— Это почерк Макса? — спросил я, положив записку на стол.