Самый главный, самый мудрый. Самый родной и любящий.

Его сердце разрывалось от горя, когда он узнал, на какие муки обрек дочь нелепым замужеством. Ах, да — интересы империи и вечного мира с горцами превыше всего… Вероятнее всего, те муки, что он пережил по возвращении Флоранс и после ее рассказа, и вызвали ту болезнь, те постоянные спазмы слева в груди.

Если бы она знала! Флоранс в миллионный раз жалела, что не сделала тайны из содомитских выходок покойного благоверного. Но тогда она была настолько ослеплена жалостью по отношению к самой себе, что не подумала о чувствах отца, не сдержалась, выплеснула ему в лицо…

Теперь поздно рвать волосы. Все уже свершилось.

— Слушайте меня, дети! — тихий голос был тверд и ясен.

Принцесса вспомнила, что Серж тоже находится здесь, деликатно замерев поодаль. Почему отец на смертном одре приравнял его к своим детям?! Человека, четверть часа назад выхлопотавшего помилование убийце?

Но время — не для упреков умирающему. Она ответила только:

— Да, отец?

— Мне остались последние часы. До утра не доживу. Это мой последний разговор с вами, — Эдуард не смог подавить рыдание, но император не обратил внимания и продолжил. — Вы — хорошие дети, частичка вашей матери, святой женщины, с ней я уже скоро воссоединюсь. Простите меня, я не всегда был достойным отцом. А уж с тобой, Флоранс… На мне грех смертный…

— Нет! Папа! Не надо! Ты не мог знать!

— Подожди. Я не успею сказать все, — он закашлялся и кое-как перевел дух. — Сейчас мне открывается многое… Грозное… На империю надвигается катастрофа. Все, что мы сделали: строили, защищали — мой отец, мы с Хорхе, все наши товарищи, все достойные рыцари… То, что должно было остаться вам, может рухнуть… Исчезнуть без следа, а на руинах начнут плясать дикари. Мне больно уходить в лучший мир, зная о грядущей беде.

— Папа, мы справимся, — промямлил Эдуард, но император остановил его слабым движением руки.

— Вижу, ты тоже болен. Надежда на Флоранс, на Хорхе, на так называемую Миссию, для чего бы она не затевалась. Но вы не всесильны. Сделайте все, что можете.

— Да, отец… — глаза принцессы были по-прежнему сухи.

— Слушайте мою последнюю волю, а по выходу зовите писца, составим последний эдикт. Если Эдуард не сможет править, ты, Флоранс, должна короноваться как всевластная императрица Киенны. По своему выбору: или останешься одна, или, что лучше, выбери принца-консорта, династия не должна прерваться, и пусть Всевышний дарует вам мальчиков.

— Хорошо, отец!

— Я с небес благословляю любой твой выбор. Подойдите, граф Шрусбери!

Сергей шагнул вперед и преклонил колено, привычно махнув шляпой до пола.

— Вы — в самом деле граф? Отвечайте, лежащему на смертном одре врать нельзя.

— Граф, Ваше Императорское Величество. Хорхе показал принцессе копию моих грамот. Боюсь только, Британская империя возжелает лишить меня титула за то, что препятствую присоединению к ней Киенны.

— То — не великий грех. Дочь! Возведешь его в титул, достойный заслуг. Если таковые будут. Граф! У меня к вам последняя просьба. Как бы ни сложились ваши отношения с Флоранс… У нее трудный, ершистый характер. Вся в меня… — бескровные губы чуть тронула улыбка. — Но даже если она выберет в принцы-консорты другого, поклянитесь, что будете заботиться о ней.

— Как перед Богом клянусь! — Сергей перекрестился, затем встал с колена и, нагнувшись, поцеловал руку императору.

— Ступайте, граф. Через пять минут отправьте сюда секретаря. Я хочу побыть с Эдуардом и Флоранс.

Детей императора сменил придворный, вынесший указ о престолонаследии за подписью «Бодуэн II». Потом с монархом уединился духовник, но — ненадолго. Он распахнул дверь в опочивальню и произнес с порога всего два слова:

— Император умер.

Флоранс упала на грудь Сергея. Ей тело сотрясали рыдания, больше похожие на судороги. Покрасневшие пронзительно-бирюзовые глаза оставались сухими.

***

Хорхе нервничал и срывал злость на Антуане.

— Ты позвал его?! Ну и где?

— У Флоранс, ваше высокопревосходительство. Я передал. Он обещал.

— Дьявольщина! — канцлер перевел взгляд на сидевшую в окружении Люка и Рея англичанку, добавив в сердцах: — Фак! Сан оф бич!

Возможно, она приняла ругательства на свой счет, но бровью не повела.

Канцлер видел, женщина не молода, но все еще привлекательна, несмотря на непривычную для Геи короткую стрижку рыжих волос. Правда, привлекательность совсем не такая, как у его покойной супруги или как у Флоранс. В женщине было что-то откровенно хищное. Серж сразу ее раскусил, даже по радиосвязи, а вот бедный Юрген вляпался по уши. Наверняка молодой барон так и не понял до конца, что его просто используют.

— Почему мы не начинаем? — спросила Джейн.

— Ждем графа, — ответил Хорхе с раздражением.

— Не только, — добавил Антуан, глядя на дисплей. — Ваш поклонник вздумал попутешествовать. Его отметка считывается на высоте более пятисот километров. Госпожа коммандер, не удивлюсь, если корабль бесполезен для возвращения на Землю. Ваш ухажер, судя по поступающим данным, потратил столько энергии на взлеты с Геи и торможение в атмосфере, что на полет к точке перехода и последующий сброс скорости может не хватить. Впрочем, я не специалист. Вернется граф Шрусбери, скажет точнее.

Джейн промолчала, но Хорхе заметил, как сжались ее кулачки. Видимо — довольно крепкие, коль смогла придушить Антуана.

Это настораживало. Если англичанка собиралась отдать штурмовик за убежище на Гее, ей должно быть все равно, сколько в реакторе топлива. Следовательно, в рыжей голове прокручиваются другие варианты.

В тесной для пятерых комнатке связи возникла еще одна рыжая голова. При виде пленницы Лайза напряглась как перед прыжком, оскалила верхние клыки и утробно зарычала.

Сумевшая справиться с взрослым мужчиной, женщина взволновалась.

— Уберите собаку!

— Сложный вопрос, коммандер, — мстительно процедил Антуан. — Собака чувствует запах страха и ненависти, ваш запах. Слушается только Сергея. Так что сидите тихо, или она нападет.

— Лайза, место! — отрезал вошедший граф, он был бледен и сосредоточен, на Джейн даже не взглянул, с его появлением стало невыносимо тесно, Хорхе пришлось подвинуться в самый угол. — Есть коды доступа?

— Есть, — отрапортовал Антуан. — Но корабль на орбите… Стоп! Похоже, начал снижение.

Даже самый неопытный в космонавигации увидел бы — аппарат пикирует чересчур резко, далеко от оптимальной траектории. Пилот забавлялся лихачеством, на пределе того, что позволила автоматика.

— Кретин! — тихо, но отчетливо прошелестела Джейн.