Подобное уже произошло в странах с диктаторскими режимами, и я не буду говорить, что этой проблемы не существует. Однако должен отметить, что Facebook уже мешает мне участвовать в том, что когда-то мне нравилось, – по крайней мере, на тех условиях, которые я могу принять.

Вот как это происходит: наряду со всеми остальными формами общения в сети обсуждение музыкальных инструментов постепенно перебирается в Facebook. Чтобы продолжать в нем участвовать, мне придется принять философию Facebook, которая подразумевает в том числе и то, что третьи лица могут шпионить за мной и моей семьей и влиять на то, что мы будем видеть на экране. Возможно, моя проблема с доступом к форумам о музыкальных инструментах покажется вам пустяком. Возможно, так оно и есть, но имела ли она в таком случае отношение к интернету?

Обсуждение музыкальных инструментов можно заменить дискуссиями на политические, медицинские или правовые темы. Они все постепенно переходят под крыло шпионского сервиса.

Вы можете возразить, что это вопрос личного выбора: если нам предлагают удобную бесплатную площадку для общения и мы принимаем их предложение, то все решает рынок. Этот аргумент не принимает во внимание сетевые эффекты. Раз большая часть общения проходит через Facebook, сложно общаться где-либо еще. То, что в начале могло быть личным выбором, перестало им быть после того, как сетевой эффект переходит в новую фазу. Когда этот этап пройден, у нас уже, по сути, практически не остается выбора. Это уже не коммерция, а мягкий шантаж.

И это не вина Facebook! Мы, идеалисты, настаивали на том, чтобы информация в сети была лишена денежной стоимости, а это означало, что вместо самой информации основными центрами прибыли станут сервисы, которые эту информацию обеспечивают.

Это неизбежно означало, что «реклама» станет крупнейшим бизнесом в «открытой» информационной экономике. Но реклама стала подразумевать, что третьи лица каждый раз платят за манипуляции с выбором для людей в сети. Бизнес, не полагающийся на рекламу, должен сделать ставку на эксклюзивный продукт, как это делает Apple, заставляя людей общаться с помощью технологий, приобретенных не в общем доступе, а в магазинах компании. В любом случае то, что принадлежит всем, становится не более, а менее демократичным.

Моим друзьям, поддерживающим движение за «открытый» интернет, я хочу задать один вопрос: как вы думаете, что произошло бы, стань он действительно открытым? Мы в Кремниевой долине свели бы на нет авторские права, чтобы в коммерции на первый план вышли сервисы, а не контент: во главу угла был бы поставлен наш код, а не их файлы.

Финальный аккорд всегда будет таким, что мы утратим контроль над собственным контентом, над собственными файлами.

Мы не просто ослабили позиции отживших свое торговцев властью. Мы сами стали слабее.

Выяснить, каким образом усовершенствование цифровых технологий может способствовать развитию и становлению среднего класса, – не только приоритетная задача, но и путь к завершению удручающего противоборства «консервативной» и «либеральной» экономики.

Либертарианцу или «любителю жестких экономических мер» я скажу так: если нам так нужны какие-то рынки или капитализм, мы должны жить в мире, имеющем форму гауссовой кривой, где преобладает средний класс, потому что именно его представители будут покупателями. Ни правление нефтяного феодала, ни военная диктатура, ни наркокартели не могут поддерживать настоящее развитие внутреннего рынка, и точно так же этого не в состоянии сделать сеть, спроектированная по принципу «победитель получает почти все».

Подобным же образом заинтересованные в либеральной демократии должны понимать, что без преобладающего среднего класса демократия становится уязвимой. Середина кривой должна быть в состоянии опережать по расходам тот ее конец, на котором находятся богатые. Существует цитата, которую обычно приписывают члену Верховного суда Луи Брэндайсу: «В этой стране может существовать или демократия, или огромные деньги, сосредоточенные в руках очень немногочисленной группы людей, но не то и другое одновременно»[97].

Этот же принцип будет работать даже для тех, кто готов обсуждать господство рынка или демократии. Сильный средний класс будет больше способствовать усилению позиций и стабильности государства, чем что бы то ни было еще. В этом вопросе Соединенные Штаты, Китай и прочие страны мира могут найти общий язык.

Еще одним основополагающим свойством власти должно стать упрощение перспективного мышления. Возможны ли инвестиции во что-то, что окупит себя в течение тридцати лет, а может, ста, а может, в следующие несколько месяцев или долю миллисекунды?

Эти две функции устройства власти в рамках всей цивилизации окажутся глубоко взаимосвязанными, но в первую очередь нужно беспокоиться о среднем классе.

Мы привыкли, что Google и Facebook предоставляют нам бесплатный доступ, и я со своими аргументами против похож на кого-то вроде Гринча, который крадет сверток с рождественским подарком, и эта роль, прямо скажем, незавидна. Но в долгосрочной перспективе лучше быть полноценным участником экономики, чем опосредованным. В долгосрочной перспективе вы и ваши потомки будете намного лучше обеспечены, если будете настоящими выгодоприобретателями и покупателями, а не расходным материалом для манипуляций в цифровых сетях.

Даже если вы считаете, что вас это не коснется, прошу вас, подумайте еще раз. Полагаю, выгоды окажутся больше затрат.

Один из способов задуматься над третьим путем, который я предлагаю, – это путь гуманистического программирования, который заключается в воплощении «киберкейнсианского» сценария, предполагающего, что можно вывести схемы облачной обработки данных на более высокий пик энергетического ландшафта.

Вспомните графики энергетических ландшафтов. Можно представить различные изображения основных гипотез, предложенных в этой книге, в виде такого ландшафта. На рисунке, приведенном ниже, я условно обозначил одну из осей как «уровень демократии», поскольку это одна из основных проблем, которая делает разговоры о монетизации информации довольно запутанными. (Вместо этого на иллюстрации могла бы быть представлена ось Y, обозначенная как «доступность материального поощрения».)